Не бывает любви несчастливой...
Эротический роман
1.Жизнь она сама покажет путь
1. Воспоминания из детства
Не бывает любви несчастливой...
Просто надо беречь её сначала,
Любить его так, как мать любила...
Нежно... приголубливала тебя...
То ль день, то ль ночь, всё равно.
Ты мечтала, и Бог тебе дал его.
Так люби, дорожи тем, кого нашла,
Другой быть может хуже, чем он....
Осчастливь...его и себя!
И роди сына ему...богатыря
Не забудь, что нянька ...нужна
Она девчушка, подружка твоя...
Годы быстро летят, и дети растут
Думая сегодня лишь о них,
B семье получишь тогда ты возврат –
Золотые в старости года...
Не буду вспоминать мои детские года. Хотя и там, на-
верное, можно было заметить дорожку, по которой меня на-
правляли. Не знаю, кто – Господь или мама. Детство про-
бежало быстро и без ошибок, про такие года говорят, что
то были года затишья. Но к тринадцати годам я стала пони-
мать, что я уже не совсем ребёнок и должна иметь своё «Я».
И не склонять голову на всякую подачку со стороны.
Не скажу, что я была красавицей. Обыкновенный подро-
сток, желающий познать многое, но лишь идти по правиль-
ному пути. Я думала так, и в таком чётком направлении и
двигалась. Никогда не встревала в разговор, в разборках од-
ноклассников не участвовала, не ставила никому подножку
и не обливала грязью кого-то среди одноклассников и знако-
мых. Многое понимала, воспринимала, осуждала в себе. Но
никогда даже не хотела бы оказаться на чужом месте.
Сплетничают, кто с кем спит? А может быть, не сплетни-
чают. Я услышала разговор в туалете пары моих однокласс-
ниц. Они не знали, что я всё слышу, а когда они вышли, мне
пришлось подняться на другой этаж и спуститься с другой
стороны лестницы, лишь бы они меня не подозревали ни в
чём.
Я никогда бы не сказала и не повторила бы вслух то, что
я услышала. Но один раз, когда я на перемене, как обычно,
пошла в туалет, то эта же Светлана мне повторила то же са-
мое.
– Не надо мне об этом рассказывать, я не хочу даже знать
об этом.
– Какая ты серьёзная. Что я, не знаю, что ты сохнешь по
Димке из последнего класса? А он такой... такой... уже со
всеми переспал!
– Ничего я не сохну, и он даже не с нашего класса. Мы
видимся лишь на школьной зарядке, по утрам у школы.
– Знаю-знаю, как он на тебя смотрит и хвастает, что ты
его невеста.
– Светка, ты совсем с ума сошла? Он в этом году окан-
чивает школу и если не поступит в институт, его заберут в
армию и тут наш путь прервётся вовсе.
– Ты ещё и глупенькая вдобавок!
– Почему ты меня оскорбляешь?
– Потому что он...
Она больше ничего не сказала, потому что подошли ре-
бята с параллельных классов. Взяла меня за руку и вытащи-
ла в коридор, хотела что-то добавить, но не успела. Прозве-
нел звонок, и я вошла в класс.
Я хорошо училась и всегда слушала на уроках всё, впи-
тывала знания, точно губка и никакого замечания от педаго-
гов никогда.
– Повторите, Ивановна, о чём я сейчас сказала? – вдруг
слышу голос Анастасии Фёдоровны, учителя по истории. Я
встала и, сказав, что у меня болит голова, попросилась вы-
йти из класса. Она разрешила, только сказала:
– Не уходите далеко после урока, я хотела бы поговорить
с вами, – она была очень интеллигентным человеком и даже
с нами, со школьниками, всегда общалась на вы.
– Хорошо, я в медпункт, за таблеткой, и постою у окна.
Напротив двери класса.
Я вышла. «Почему я так разволновалась? Неужели, он
всё же мне небезразличен?» – так думала я, спускаясь на
второй этаж за таблеткой. И он, лёгок на помине, стоял у
двери медпункта – оказывается, порезал палец, и его напра-
вили сюда же.
– Привет, Надежда! Что с тобой, зачем ты сюда пришла?
Это было так неожиданно, что я не смогла выдавить,
что болит голова. Он поступил по-джентльменски, открыл
дверь и пропустил меня. Прямо у входа я пробормотала:
– Тамара Васильевна, у меня что-то болит голова.
– А что, ты сама не могла прийти, тебе нужен был сопро-
вождающий? Ты смотри у меня, про него забудь, не очень
хорошая слава о нём по школе идёт, – и она туда же.
– Тамара Васильевна, он пришёл отдельно, он вообще-то
палец повредил и, кажется, у него кровь.
– Тогда посиди здесь, на кушетке, пока я его ранку об-
работаю.
Я села, она же позвала его.
Димка вошёл, а когда показал руку и палец, я, увидев
обилие крови, упала в обморок. Она кинулась ко мне, и не
только она, он тоже. Так она обслужила нас, и, пока я полно-
стью не оклемалась, он не вышел с медицинского кабинета,
дожидаясь меня. Мы поблагодарили, и он меня проводил до
дверей класса. Я думала, что он уйдёт, но он подождал до
звонка. Разговор не получался, он смотрел, как будто бы за-
ворожённый, на меня. И на что смотреть? Без макияжа, во-
лосы, хотя и длинные, но так затянуты резинкой, что только
завившийся хвостик до пояса и виден. Если все однокласс-
ники уже приходили в школу в разной одежде, я продолжа-
ла носить чёрную юбочку и белую сорочку. Никак не смогла
привыкнуть к разнообразию одежды школьников, хотя нам
сказали, что можем приходить без формы. Вдруг он мне вы-
молвил:
– Надежда, можно тебя сегодня проводить до дома?
– А зачем? Я близко живу! – отрывисто пробормотала.
– Я хочу с тобой поговорить. Не подумай ничего плохого,
я не такой, как обо мне говорят. И не бойся, пока я рядом –
тебя никто не обидит.
– Я не боюсь.
Открылась дверь, выбежали одноклассники, а за ними
педагог истории, которая сразу подошла ко мне.
– Как ты себя чувствуешь, Надежда? Ты была рассеянная
на уроке. В чём дело? Может быть, нужна моя помощь? Я с
удовольствием уделю тебе один час после уроков.
– Только не сегодня, я обещала матери быть своевремен-
но дома, может завтра?
– Завтра я тоже занята, давай договоримся на послезав-
тра. Просто я не хочу, чтобы ты пропустила этот трудный
материал.
– Конечно-конечно, на послезавтра, – сказала я маши-
нально. Зная и понимая, что у меня будет какой-то серьёз-
ный разговор с Димой.
О Господи, мы – невольницы судьбы. И почему именно
сегодня он должен был встретиться на моём пути?
Не помню, как я отсидела ещё два часа в классе и, схва-
тив сумку, выбежала во двор. Когда уже подходила к воро-
там, заметила Димку. Он отличался от всех своим высоким
ростом и был широкоплеч. Спортсмен, одним словом, член
школьной баскетбольной команды, хотя, как говорят, никог-
да секцию по баскетболу не посещал. Я сразу покраснела,
вышла за территорию школы и не села в автобус, который
вечно ожидала на остановке. Он пошёл за мной. И вскоре
догнал.
– Давай твою сумку, у тебя она набита книгами, как кам-
нями.
– Не надо, я привыкла всё делать сама.
– С сегодняшнего дня я буду опекать тебя, и помогать, –
он снял с меня тяжёлый ранец.
Я почувствовала облегчение, не физическое, а облегче-
ние душевное. Видно, я себя томила в своей первой любви
и никогда никому не сознавалась, даже не смогла бы пове-
рить, что и я ему небезразлична. И, если честно, мы почти
подходили к моему дому, он же молчал, и я молчала. Мы
молчали оба, и в тишине нам обоим было хорошо, так мы
и дошли. И открыла дверь подъезда, он подал ранец, только
сказал:
– До завтра, Надежда!
2. Тебе хорошо, когда он рядом
Тебе хорошо, когда он рядом. Даже не рядом, а просто
когда ты думаешь о нём, когда во сне ты с ним вместе, а
наяву всё думаешь о встрече. Мы виделись каждый день,
мы могли часами ходить рядом и не вымолвить ни одно-
го слова. Он молчал, боясь меня спугнуть. Я же мечтала,
чтобы его проводы до дому никогда бы не кончились. Ко-
нечно, в школе и во дворе уже бог знает, что о нас судачи-
ли, но мы ничего даже близко не вымолвили, не говори-
ли, что влюблены.
Уже апрель, один месяц остаётся ему учиться в нашей
школе, а я всё никак не получу от него признания. Оно
мне не надо было, мне было достаточно, что он, в дождь
и в холод, в снежную бурю, всю зиму меня опекал и про-
вожал. Правда, когда было скользко, он брал меня за руку.
Сквозь варежку я чувствовала его тепло, а может быть,
этим он меня и брал. Своей молчаливостью. Доведёт до
дома, у подъезда попрощается и уходит. Во дворе назы-
вали нас «тили-тили тесто, жених и невеста». Он же вы-
слушивал спокойно, никогда не огрызался и не отвечал
им, хотя я знала, что на всю школу он славился задирой.
Не успели оглянуться, а он выпускные экзамены сдаёт, а
там и школьный бал, куда он меня пригласил.
За всё время, что он меня провожал, он ни разу не при-
глашал ни в кино, ни на танцы, зная, что я не пойду. Но
здесь мне так хотелось пойти на школьный выпускной
бал, что мне пришлось об этом сказать родителям. Они
не возражали.
– Пойди, посмотри, через два года и тебе придётся уже
на своём балу побывать и танцевать. Слышали о Димке.
Но он только с виду неблагонадежный, а на самом деле,
мы знаем его семью, они очень порядочные, интелли-
гентные люди.
Мамочка, даже показала платье, которое я смогу надеть
на праздник, которое она купила на день моего рождения.
Мне в июне будет только четырнадцать. По гороскопу, 11
июня девушки по знаку Зодиака – Близнецы. Такие жен-
щины – живые, общительные, популярные. Хотя я никак
не подхожу этому описанию. Я спокойная, необщитель-
ная и не популярная, так как считаю себя не очень кра-
сивой. Но, когда я надела это платье и туфельки, мама
уложила мне волосы, выщипала ненужные волосинки из
моих бровей, подвела реснички – я преобразилась. Когда
за мной зашёл Димка, он не сразу меня узнал. Сразу вид-
но было, что он что-то хотел мне сказать, но передумал.
– Пойдём, Надежда!
Мы вышли, он постоянно смотрел на меня: каблучки
дали о себе знать. Я в них стала стройная, высокая де-
вушка и почти догнала его по росту.
Прощальный школьный бал был на последнем этаже
нашей школы, там у нас был большущий спортивный зал
с паркетными полами. На этот торжественный день вы-
несли абсолютно всё. Мы вошли, и я заметила, что не
только мальчишки, но и все девушки обратили на меня
внимание.
Школьный вальс закружил нас. Он никому не давал
танцевать со мной, и даже притронутся. Уже третий час
ночи, а мы вальсируем, кружимся, прижимаясь всё ближе
и ближе. Уже чувствовалось тепло его тела. Когда музы-
ка остановилась, и всех опять поздравили с окончанием
школы, мы стояли в середине зала, удивлённые, неудов-
летворённые. Хотелось вечно танцевать и быть вместе.
Он нагнулся над ухом.
– Давай сбежим? У меня родителей нет дома, они на
даче, продолжим танцевать у нас.
Я кивнула. Почему я сразу согласилась, даже не обдумы-
вая, не знаю. Уже не помню, как мы оказались у него в квар-
тире. Танцевали и постепенно раздевались, мне было очень
жарко. А может быть, хотелось притронуться к его телу, к
тому неведомому, что отделяет девушку от женщины. Он
же, не стесняясь, целует губы, шею, тело, нося на руках, как
ребёнка. Нет, он не хотел меня изнасиловать, он наслаждал-
ся, прикасаясь и лаская нетронутую грудь, губы.
Рассветало. Он положил меня на диван, сам же, усев-
шись на пол, водил своей рукой по телу, нагоняя страсть.
Он бормотал, что он любит и просит любить его, и что он
не уверен, что я тоже люблю. Если бы любила, дала бы
понять именно сейчас, насколько он любим. На что он
намекал, я так и не поняла. Впервые я оказалась с парнем
и что, в этот же день лечь с ним в койку? Нет, я не так вос-
питана, и это была моя оплошность, что я зашла к нему
домой, зная, что родителей его нет. А может, он меня про-
веряет, тем более ещё и напоил шампанским, и мне стало
жарко, и это капроновое платье распарило меня совсем.
Я поднялась, села на диван.
– Дим! Там у тебя гитара. Ты играешь?
Он как будто бы очнулся.
– Да! Хочешь, я спою тебе?
– Хочу, только дай мне, пожалуйста, что-нибудь на-
бросить на себя, я продрогла.
– Я наброшу на тебя плед, не вставай, пожалуйста.
Я послушно опустила голову на подушку, он прикрыл
меня лёгким пледом,
– Споём! – взял гитару и сел рядом. Стал играть и петь.
«Какой прекрасный голос» – думала я. Потом он поло-
жил гитару на пол возле дивана и нырнул под плед.
– Согрей меня, мне тоже холодно, – он бормотал, сам
же целовал и мизинцем стягивал с меня трусики. Не на-
ступая, он ожидал согласия, но как его не дать, когда
страсть переполнила твою грудь и всё тело трепетно ки-
пит?
– Я не сделаю тебе больно, я не сделаю тебе больно,
– сам же заходил всё глубже и глубже, замирая от удо-
вольствия. – Ты моя, ты навсегда моя и никто тебя у меня
не отберёт, – шептал с каждым движением, словно звук
гитары и удар по корпусу.
Больно было в первый раз, но любовь заставит вытер-
петь всё, лишь бы достичь той минуты сладострастия.
Совсем рассвело, я заметила розовые пятна по всей про-
стыне и пледу. Он встал, завернул всё и понёс на кух-
ню, чтобы забросить в стиральную машину, я же пошла
ополоснуться в ванную комнату. Когда возвратилась, он
меня позвал на кухню, где уже был подготовлен завтрак.
Я села, но чувствовала на твёрдом стуле нелегко сидеть.
– Я проведу тебя домой, но вечером зайду, обратно
придём к нам. Моих родителей не будет неделю.
Я поняла, зачем придём и поняла, что он не из стесни-
тельных, как мне казалось раньше. А может, наше сбли-
жение стянуло не только девственную плеву, но и стес-
нение, которое мы испытывали раньше. Я согласилась,
впервые почувствовав, что делаю непоправимую ошиб-
ку, но в то же самое время не могла отказаться от такого
соблазна, в котором оказалась сегодня утром. Меня тяну-
ло к нему, как к магниту. Надо запомнить этот день. Но,
когда он заметил, что я раздумываю, подошёл ко мне.
3. Любовь иногда допускает ошибки
«Любовь иногда допускает ошибки, надо с ними бо-
роться», – так думала я, когда уже очутилась дома. Роди-
телей не было, я быстренько забралась к себе в постель,
ведь прошлую ночь, я не спала, его поцелуи до сих пор
жгли тело. Заснуть не смогла. Выглянула в окно, напро-
тив, в сквере сидел Димка и тоже не уходил, всё погля-
дывая в моё окно. Я помахала ему рукой, и он через пять
минут уже звонил в дверь. Что с нами делает любовь?
Неужели нам было мало общения ночью и мы мечтали
продолжить? Я открыла и тихонько сказала:
– Родители на работе.
Он придвинулся ко мне, закрывая за собой дверь.
– Надежда, я сидел как вкопанный. Неужели мы со-
вершили ошибку, о которой сами будем когда-нибудь жа-
леть?
Он сказал это с такой досадой, что я прильнула к нему,
чтобы пожалеть, но наше сближение привело опять к по-
целуям, и страсть овладела нами. Я уже тянула его в свою
комнату. Молодым море по колено, мы занимались любо-
вью, даже не обращая внимания на то, что уже темнело.
– Скоро придут родители, – он опомнился, оделся и
сел на диван.
– Переодевайся, как только они придут, пойдём к нам,
как будто бы только я за тобой зашёл.
Я успела переодеться в спортивный костюм, а когда
пришла мама, то сказала, что Дима недавно зашёл и мы
пойдём с ним в спортивный зал, ведь он купил абонемент
и мне тоже.
– До свидания, Тамара Егоровна, – вымолвил Дима.
Я выскочила как пуля, и за мною, попрощавшись, вы-
шел Дима. Нам не хотелось сразу же идти к нему, он меня
повёл в парк и стал рассказывать о себе. Я многого не
знала. Не знала, что его отец ему не родной, а отчим. И
рассказал, что у него старшая сестра живёт в Волгограде
и уже давно замужем и имеет троих детей. Он рассказы-
вал долго о свой семье, и я поняла, что он не любит от-
чима, считает его эгоистом и насильником, извращенцем,
который только и делает, что насильно требует от матери
любовь ночью, от которой она отказывается. И что он не
очень бы хотел, чтобы отчим Геннадий Васильевич уви-
дел меня у них дома. Он просто ему не доверяет.
Мы сидели долго, темнело всё больше, зажглись фона-
ри. Он наклонился ко мне:
– Никогда насильно у тебя не буду просить любви,
пока ты сама не захочешь. Пойдёшь сейчас ко мне до-
мой? Я тебя хочу.
– Да! Пойду. Я тебя давно люблю, и ты для меня стал
самым дорогим на свете.
Он поцеловал мои глазки, наполненные слезами и,
взявшись за ручку, как дитя повёл домой. Молодые годы,
вспыльчивые и очень активные, мы загорались от при-
косновения и растягивали удовольствие на несколько ча-
сов. Потом поднимались, и он меня провожал домой, а
утром приходил ко мне. Так длилось целую неделю, пока
его родители не приехали с дачи. Мать его, Антонина
Николаевна, была домохозяйкой, и встречи наши про-
должались у меня в квартире, днём, пока мои работали.
Вместо того, чтобы зубрить и готовиться к экзаменам, мы
наслаждаясь, учились самому главному – любви в посте-
ли. Он козерог! Козерог-мужчина, и значит он – главный
и в постели, которая стала для нас просто необходимость.
Мы забыли, что у нас тоже должно быть своё простран-
ство, нас просто тянулись друг к другу, как пчёлку на
сладкий цветок. Запретный цветок, о котором подростки
только догадываются, но не видят, а мы уже, как муж и
жена, не можем друг без друга прожить ни дня. И в таких
страстных подростковых увлечениях он завалил экзамен,
у него остались до армии считанные месяцы, уже и по-
вестка пришла на сборы.
А у меня случилась задержка. Как выяснилось после
проверки – я залетела. Он не испугался, не попятился на-
зад, а предложил выйти за него замуж и поговорил с ма-
терью и отчимом. Мать сразу же согласилась взять меня
к себе в квартиру, и даже отчим не возражал.
– Поможем, как сможем, ты один год всего будешь
служить. Это не много, не как я служил – три года, – ска-
зал он. Но нас не расписали и даже не обвенчали. Когда
узнали, что жду ребёнка и когда он уезжал, то привёл с
разрешения своих родных к ним домой и отдал свою ком-
нату мне. Он успел прописать меня в их трёхкомнатную
квартиру, которая была в центре города и постоянно рос-
ла в цене в это время.
Проводы, небольшое застолье вместо свадьбы. Я, в бе-
лом платье, но слёзы льются сами по себе. «За ошибки
нужно платить», – так думала я. Но последние несколько
дней мы так увлеклись физической близостью, что не за-
мечали даже, что за нами подглядывал отчим, Геннадий
Васильевич. А после работы он за продуктами бегает, и
шампанское с водочкой намешивает, спаивая Димку. Я не
пила, ведь я в положении. Чисто символический стакан-
чик шипучего вина за вечер – это максимум, что я себе
позволяла. Но этого было достаточно, чтобы наш моло-
дой организм бушевал с утроенной энергией по ночам.
Мы уже не замечали, что наша дверь была открыта, и всё
снималось на видеокамеру. Интим, он для двоих, когда
уже третий смотрит – это до добра не доведёт. В конце
ноября мы проводили Дмитрия и поняли из писем, что
он будет служить на Кавказе, в городе Владикавказ. «Хо-
рошо, что недалеко, не в Сибири, – так подумала я – это
даст возможность иногда с ним встречаться».
На присягу меня повёз Геннадий Васильевич, сказав:
– Мать, Антонину Николаевну, не отпустили с работы.
Мои родители были в обиде на нас и тоже не поехали.
Обида была сильная, так как я из-за всего этого я пере-
шла в вечернюю смену, и после уроков, в полночь, меня
встречал только Геннадий Васильевич. Я даже удивля-
лась, почему Дмитрий был плохого мнения о нём. Он
хорошо ко мне относился, каждый день приносил пре-
красные продукты, в основном фрукты, и сам чистил мне
яблоко от кожуры на завтрак. Может, у него не было сво-
их детей, и у него проснулась отцовская любовь и забота
в ожидании младенца.
Мы приехали во Владикавказ, в Северную Осетию,
отель «Империал». Мест было мало, но он достал двух-
местный номер на неделю. Мы посмотрели присягу, и с
большим трудом отпросили Дмитрия на один день. Ген-
надий Васильевич пошёл в ресторан, давая нам возмож-
ность насладиться, потом возвратился и лёг на рядом сто-
ящую кровать. Но под утро разбушевался Дмитрий и уже
без стеснения лез на меня, сказав на ухо:
– Пойдём в ванную комнату, продолжим там.
Утром, как ни в чём не бывало, Геннадий Васильевич
на такси отвёз Дмитрия до части, а когда возвратился,
сказал:
– Может, ему удастся возвратиться ночью, а пока це-
лый день у нас впереди – пойдём, посмотрим достопри-
мечательности Владикавказа.
Но эта гористая местность, туман... меня тянуло до-
мой в ожидании Димы. Я устала, вдобавок меня сморило,
я легла, переодевшись в ночную рубаху. Геннадия Васи-
льевича я не стеснялась и даже дома пила в рубашке чай
за завтраком. Я заснула. Ночь, темно, поцелуи, страсть,
первая мысль: «Мой Димочка вернулся!». Стала отве-
чать, не видя лица, он же крутил, толкал в меня, лёжа
и упирая в подушку на животе. Уже светало, но мне не
хотелось, чтобы он уходил. Но он всё же встал, а я про-
должила спать. Мне почему-то вечно там хотелось спать,
может, горный воздух виноват или беременность.
Так было почти каждую ночь, пока мы не полетели об-
ратно домой: страсть, поцелуи, ночной секс во сне. Не
поймешь, то ли спала, то ли нет. В аэропорту Геннадий
Васильевич, был очень добр ко мне, всё закрывал шалью
ноги, чтобы не простудилась. Когда приехали, даже по-
дал стакан тёплого молока в постель, сказав:
– Антонина, наверно, она приболела. Принеси мёду.
А сам, пока она вышла, поцеловал в лобик, якобы про-
веряя, не горю ли я. Антонина Николаевна принесла мёд
и градусник, сказала:
– Убегаю на работу, позвоню.
Хлопнула дверь, меня опять сморило. Он же сел ря-
дом, поднял меня к себе, расстегнул рубаху и поставил
градусник под мышку, поднимая мою маленькую грудь
и немного поглаживая. Я так и уснула у него в руках. Но
чувствовала, как по всему телу разливается тепло, и что-
то двигается внутри, и я получаю удовольствие. Я очень
не хотела, чтобы этот сон заканчивался.
4. Срывая маску
– Антонина Николаевна, что бы это значило? Мне
постоянно хочется спать, но мне надо заниматься и за-
кончить девятый класс. Помогите мне, ведь вы педагог, я
понимаю, что мы сделали ошибку, но я скоро буду тоже
матерью и не хочу оставаться неучем.
– Конечно, Надежда, мы поможем. Вот видишь и Ген-
надий Васильевич очень изменился, как ты стала жить
у нас в доме, не ругается и полностью нас снабжает. На
этой неделе я еду в деревню, там у нас небольшой домик,
мы заготовили много солений на зиму, прихвачу пару ба-
ночек. Наверно, солёненького хочется?
– Нет, хочется сладенького.
– Тогда захвачу баночку чёрной смородины, я её пере-
тирала. И ещё что-нибудь из запечатанных слив. А когда
приеду, помогу тебе разобраться. Я поеду на электричке,
ты звони, если что, хорошо?
Она вышла из дома, но потом вернулась за телефоном.
– Не к добру это – возвращаться, но ничего, буду ак-
куратней.
Она ушла, вечером возвратился с работы Геннадий Ва-
сильевич, как обычно, выпили чаю на кухне. Я же ему
сказала то же самое:
– Что-то в последнее время спать хочется постоянно, к
чему бы это? Никогда так рано не ложилась.
– Ничего, ведь ты беременная, я плохо смыслю в этом.
Иди поспи, а я поеду встречу с электрички Антонину.
Он вышел, я слышала, как хлопнула дверь. Я разде-
лась и через несколько минут отключилась полностью,
не успев даже положить голову на подушку. Опять этот
сон, всю ночь я боролась, получая удовлетворение. Про-
снувшись, подумала и прошла на кухню. Было утро, вся
семья была в сборе, на столе стояло несколько банок с ва-
реньем. Антонина Николаевна быстро убежала на работу,
а Геннадий Васильевич хлопотал на кухне. Он подал мне
чашку с чаем и в блюдце положил варенье. Я попробо-
вала и сразу захотела ещё – кисленькое! Он подошёл ко
мне и подлил ещё. Но я заметила, что голова у меня за-
крутилась, и если бы ни он, я бы упала на пол. Он меня
подхватил и отнёс на кровать.
Я дремала, но чувствовала нежные поцелуи, страст-
ные ласки, увеличивались обороты и опять я в глубоком
сне. Уже точно понимая, что я с Димкой, и он меня кру-
тит, ласкает, нежит. Я чувствую, что он уже внутри меня,
мне становится жарко от пылких поцелуев в грудь. Но я
сплю. Когда я проснулась днём, дома никого не было. Я
текла, наверно, так бывает при беременности? Пошла в
ванную ополоснуться, так как вечером нужно было пой-
ти в вечернюю школу. Пришла к четырём Антонина Ни-
колаевна, помогла мне с математикой. Это её предмет, а
у меня были по этому предмету проблемы. Она решила
меня провести до школы и там встретила моего педагога
по математике. Она оказалась её однокурсницей, и по-
обещала мне помочь, узнав, что я её невестка и жду ре-
бёнка. Я была худенькая, и пока ничего не было видно.
Антонина поспешила домой, сказав, что Геннадий Васи-
льевич не любит приходить в пустую квартиру, а вечером
он подъедет и заберёт меня.
– Я ему вчера сказала, чтобы он привёз побольше ва-
ренья и соков с дачи, так как мне трудно везти все это на
электричке. Правда, вчера он меня встретил, но я опозда-
ла, и он меня дожидался на станции до шести утра.
Она ушла, а у меня осталось ещё несколько уроков. Я
не боялась – литература была моим коньком.
После занятий меня всё же встретил Геннадий Васи-
льевич, насколько бы он не был уставший. Он работал
пожарником, имел высокое звание и хорошо зарабаты-
вал. Работа была трудная, но всё же он меня встречал.
Всегда говорил, ночью девушке ходить одной небезопас-
но. Когда я уже села в машину, он сказал:
– Я хочу съездить на дачу за продуктами, Антонина
просила привезти разное варенье.
Мне не хотелось спать и машина поехала далеко за го-
род. Я туда выезжала впервые и поэтому смотрела на до-
рогу. Ехали достаточно долго, он вышел, отворил ворота,
загнал туда машину и мы вошли в маленький, но очень
уютный и чистый домик. Сразу видно здесь руку Анто-
нины Николаевны, она была такая чистюля. Он полез в
погреб, стал доставать варенье и перетаскивать в багаж-
ник машины. Я и не думала, что здесь целый продукто-
вый магазин! Начиная с картофеля, заканчивая самыми
разными мелочами. Нагрузивший, он сел за руль и пару
раз крутанул, чтобы согрелась машина, но она заглохла и
не заводилась. Он пробовал опять и опять, но безрезуль-
татно. Потом, войдя в дом, он позвонила Антонине.
– Представляешь, днём у меня не было времени, и ре-
шил с Надеждой поехать на дачу, когда забрал со школы.
У нас машина заглохла, не смог завести, так что ты ло-
жись, не беспокойся, здесь я растоплю дровами камин,
не замёрзнем. А утром вызову ребят прикурить, видно,
аккумулятор сел.
Он отключился, я же поняла, что будем здесь спать, а
здесь всего одна кровать. Он посмотрел на меня.
– Не беспокойся, Надежда, я лягу на пол, ничего со
мной не станет.
Он зажёг дрова, уже уложенные в камин, и стало те-
плее. Потом поставил чайник, и мы стали пить чай. Меня
опять сморило, и я полностью отключилась. Опять сон,
меня теребит он, движение рук, страстные поцелуи в
губы, в грудь. Я стала отвечать и это, видно, нравилось,
всю ночь сон не заканчивался. А когда я проснулась, око-
ло меня лежал валетом Геннадий Васильевич. Я вздрог-
нула, он заметил, что я проснулась.
– Тебе холодно, сейчас согрею. Видно, камин стал
остывать, ты дрожала, я и лёг валетом, чтобы тебя со-
греть.
Он быстро повернулся на мою подушку, повернул
меня к стене и вплотную прижался к моей спине.
– Поспи, я тебя сейчас согрею, не переживай, я со-
грею вас обеих.
Я испугалась за ребёнка, а он лежал вплотную ко мне,
согревая спину, сам же целовал в волосы, шею.
– Не бойся меня, никто не узнает.
– Вы что делаете, Геннадий Васильевич? Вам не стыд-
но?
– Мне не стыдно. Это тебе должно было быть стыд-
но – так соблазнять нашего сыночка Димку. Посмотри, я
привёз запись, как вы...
– Не надо даже продолжать, что вы хотите от меня?
– Я хочу иногда быть с тобой – это же не сложно, это
же даже приятно тебе. Тем более Дмитрия пока нет, я
хочу радовать тебя, когда ты этого хочешь, я же вижу, как
ты крутишься во сне!
Он меня уломал, мне некуда было деваться. Родители
полностью от меня отвернулись. А если узнает Антонина
Николаевна, то меня и она выгонит. И куда я пойду, бе-
ременная? И ещё если об этом узнает Дмитрий – совсем
худо будет. Маску он снял с себя, показал, сколько ночей,
оказывается, мы с ним уже провели, даже во Владикав-
казе, в отеле, он постоянно записывал. Неужели он мне
подсыпал снотворное, не жалея моего ребёнка? Вполне
может быть. Он возбудился опять, смотря видеозаписи,
и уже в открытую полез на меня. И я хороша, неужели
не могла догадаться, что так не бывает, чтобы так часто
снился секс по ночам? Утром он ещё раз взял меня, крутя
как портянку, а потом небрежно бросил на кровать одеж-
ду.
– Одевайся, мне на работу пора.
Только сейчас я увидела его настоящее лицо. Я встала.
Я чувствовала себя избитой за ночь, всё тело болело и
горело. Он посадил меня в машину и сам сел за руль.
Машина завелась, и мы доехали до города к девяти ча-
сам утра. Антонины Николаевны дома уже не было. Он
поднял все продукты и, как будто бы ничего не случи-
лось, позвал пить чай. Я взяла из его рук чашку и поняла,
что именно с этой чашки он меня и опаивал снотворным.
Я посмотрела на него, он же, заметив, сказал:
– Не бойся, в твоих же интересах молчать. Дай мне
свою чашку и возьми мою.
Я взяла его чашку чая и выпила, но ни он, ни я не хо-
тели спать. Да и зачем? Ему не надо было больше меня
усыплять, когда он может в любую минуту может по-
требовать то, что я так берегла для Дмитрия. Но он стал
более настырным, он хотел закрепить свою победу надо
мной. Позвонил на работу, сказав, что приболел, схватил
меня и понёс в койку. Стал срывать с меня всё.
– Не надо, я сама!
Я впервые обнажённой стояла перед ним. Я замети-
ла, как он облизывался, словно собака, которой показали
кость. Он набросился на меня, рыча от страсти. Неуже-
ли я не могла понять, что во сне была не с Дмитрием?
Ведь он меня тряс, как грушу, срывая всё. Но вскоре по-
няла, что я всё, успокоилась. Беременная женщина имеет
больше потребностей, чем не беременная, я сама себя так
успокаивала. Он же долбил, как дятел, удлиняя, задержи-
вая продолжительность сладострастия. Потом, как рух-
лядь, упал на меня.
5. Поймав на крючок, тянул на себя
Как сохранить достоинство и честь,
среди бандитов жуликов и лжи,
в надежде получить там миражи,
вздохнуть осталось капель снотворной,
чтоб лишь во сне побывать,парить
с нательным крестиком вселенной...
«Поймав на крючок, тянул на себя», – так думала я, но
всё же подчинялась всем его прихотям. Пару раз звонила
своим родным, но они как слышали, что это я, сразу веша-
ли трубку, и поэтому мне некуда было уйти. Он всячески
старался меня подловить везде, когда Антонины Никола-
евны не было дома, но в последнее время он смотрел в
гостиной телевизор, включая его очень громко, и когда
она засыпала, заходил ко мне и, не стесняясь, наслаждал-
ся молодым телом. Потом возвращался, тушил телевизор,
переходил в свою спальню и тарабанил её, чтобы она не
заподозрила неладное. Но я слышала, как всё дребезжит
и она противится. Так продолжалось долго, но он в по-
следнее время, якобы за продуктами, брал меня на дачу.
Ему, видно, не хватало мучить меня урывками, которые у
него были и под предлогом, что машина забарахлила или
же ещё, чего-нибудь. Он оставлял меня здесь и даже на
все зимние каникулы, полностью. И это ему понравилось,
свободная любовь в любую минуту, когда он хочет и никто
не мешает. Он уже не считается с мнением Антонины Ни-
колаевны, ссылаясь на то, что мне нужен свежий воздух, а
к ней ездит только отдать супружеский долг раз в неделю.
Когда у меня началась учёба, он встречал со школы
и тоже вёз сюда, на дачу, а вечером насладившись, опу-
стошившись, отвозил на последнюю ночную электричку
и сажал туда. Объяснял он это тем, что здесь поблизости
его работа, и каждый раз давал мне тяжёлую сумку, чтобы
я отвезла её в город (может он хотел, чтобы у меня был
выкидыш). Правда, заранее звонил, чтобы меня встречала
Антонина Николаевна. Однажды, когда он меня посадил
в ночную электричку в последний вагон, куда мы успели
добежать, когда она тронулась, мне подал руку один па-
рень. Я вошла и сразу же села, запыхавшись, на последнее
место у двери. А там было, кроме него, пятеро ребят, все
подвыпившие. Они, недолго думая, скрутили мне руки и
по очереди извращённо изнасиловали в тамбуре, разорвав
всё. Так и оставили меня там валяться, а сами выскочили
на следующей станции. Я поднялась, вся в крови, облёван-
ная, с разорванных губ текла кровь. Вышла на последней
остановке. Это был МКАД, 105-ый км. Я знала, что меня
встречают, но в этот раз Антонина Николаевна меня не
встретила. Уже утро, но на улице темно. Я поймала такси.
Таксист, молодой парень, всё посматривал на меня, навер-
но подумав, что я пьяна или лёгкого поведения. Он свер-
нул с трассы и ещё, вдобавок ко всему, надругался надо
мной. Потом пригрозил, что будет следить за мной и если
что, блеснул ножом, при фонаре. Я испугалась за жизнь
ребёнка и обещала никому не сообщать. Когда выехали на
трассу, я попросила остановить и пересела на автобус. Я
не хотела, чтобы он знал, где я живу, хотя я называла ему
адрес. Добралась до дома, избитая, изнасилованная такси-
стом, который насиловал, усадив голым задом на холод-
ный покрытым тонким льдом багажник и тянул на себя.
– Что с тобой, милая? – сразу в дверях спросила Анто-
нина Николаевна.
– Я упала, пока добиралась на автобусе, на улице очень
скользко.
– А что ты такси не взяла? У тебя всегда есть деньги,
ведь к дому бы подвёз.
– Такси не было свободных.
– Хорошо хоть баночки с вареньем целы, – сказала она,
открывая сумку.
– Да, их-то Геннадий Васильевич хорошо упаковал, – с
обидой за свою жизнь, сказала я.
– Да-да, он мне звонил, чтобы я встретила, у него сроч-
ная работа около дачи и он не хотел жечь бензин, потому
тебя посадил в электричку.
– Лучше бы я осталась там, и он бы меня довёз до дому
после работы на следующий день, – я уже со слезами ска-
зала это и направилась в ванную комнату. Выкупавшись,
легла, а перед глазами вчерашняя сцена насильников, кото-
рые тыкали во все дырки. Я в слёзы. Она подошла ко мне,
погладила по головке с сожалением, и сказала:
– Звонил Дима, хотел с тобой поговорить, после того,
как получил последнее твоё письмо. Он места себе не
находит после того, как ты сообщила, что ультразвук по-
казал, что девочка будет неполноценная или же больная
синдромом Дауна. Он говорит, что это наследственное за-
болевание, и либо ты ему изменила, либо у тебя это есть в
роду, потому что у нас нет никого с такой болезнью.
Я ещё больше разрыдалась, вспоминая, как вначале бе-
ременности меня спаивал снотворным, чтобы получить
своё наслаждение, Геннадий Васильевич и это могло вы-
звать отклонение у плода. Он его загубил специально. Я
рыдала долго, но потом погрузилась в сон. Она сидела ря-
дом.
– Ты поспи, я сама пойду в твою школу и возьму зада-
ние, и вместе сделаем их дома.
Я понимала, она как мать хорошо ко мне относится,
но если она узнает про его ночные визиты ко мне, очень
опечалится и выгонит из дому. Но она не узнала, потому
что он был коварным мужчиной. Он подрезал домашнюю
лестницу, которую она часто использовала на кухне, чтобы
достать баночку с вареньем с последней полке. И в один
день она упала, повредив позвоночник. Он ухаживал за
ней, как за ребёнком, я тоже помогала. Она получила ин-
валидность и осталась прикована к постели. Я даже под-
кладывала ей утку, несмотря на свой животик.
Он же уже делал, что хотел. Включал телевизор, и пере-
ходил ко мне в спальню, когда хотел, ведь она не могла уже
вставать. Мог поймать и днём. Но вскоре, через месяц, он
пришёл разъярённый и ударил меня по лицу.
– А ну-ка, докладывай мне, с кем это ты под лестницей
в школе флиртуешь? Ты что, себя продаёшь?
– Нет, ни с кем не флиртую!
Он достаёт свой член и показывает там красное неболь-
шое пятнышко в виде вавки.
– Ты хоть знаешь, что это такое? Это сифилис! Призна-
вайся, где ты его подцепила? А я то сейчас же я убью тебя.
Мне нечего было делать, как рассказать, что меня на-
силовали в электричке пятеро, и ещё по дороге надругался
таксист. Он схватил меня за руку и напялил пальто.
– Пойдём.
Мне казалось, он хотел просто вышвырнуть меня из
дому. Я не знала, куда он ведёт, я думала, что опять к ро-
дителям. Но он посадил меня в машину и поехал в город,
по незнакомой мне улице. А когда остановился, я увидела
надпись: «Венерический диспансер». Открыли карточки и
посетили венеролога.
– Диагноз: начальная стадия сифилиса. Надо лечиться,
хотя бы один раз в неделю приезжать на укол. Всё останет-
ся инкогнито, не беспокойтесь.
Когда мы выехали, я заметила, что он едет не домой,
а в сторону дачи. Когда вошли, он растопил камин и стал
раздевать меня.
– Ну-ка покажи, как тебя насиловали? Мне интересно, я
тебя щадил и берёг, а кто-то надругался.
Он согнул меня на кровать и уже повторял то, что они
вытворяли со мной, задыхаясь от удовольствия. Когда не-
много остыл, он добавил, что как женщина я его больше не
интересую, и тем более у меня живот.
– Надеюсь, тебе понравилось, потерпи. Я понимаю, что
вначале больно, но ты меня должна тоже ублажать, я же
пострадавший сегодня.
Потом усадил меня на кровать, я думала, опять хочет
показать болячку.
– Поласкай его, так, вот так, возьми глубже, так ты же
профессионалка, – он приговаривал, насилуя меня в из-
вращённой форме. Он был доволен, что так получилась.
Помню, когда-то он пытался это сделать, но я воспротиви-
лась, но сегодня он взял всё. И не хотел отступать. Потом
поднял меня и сказал с ехидством:
– Нам пора домой, там мать прикована к постели.
Мы доехали до дому и справились с ней. Он помогал
обмывать её, поворачивая. Я всё же побежала в кладовую,
посмотреть на ножку лестницы. Она была подпилена и
пила лежала здесь же, с зелёной краской на зубчиках, как
и сама лестница. Как мужчина он уже сдавал, всё же не
молодой уже, но новое развлечение его опять приводило
к страсти, и с новыми силами он заходил в мою спальню.
Получила от Дмитрия письмо, в котором он полностью
отказывается от меня и тяжелобольного ребёнка, пока не
родившегося. Я всплакнула у кровати, неподвижно лежав-
шей его матери, Антонины Николаевны. Прочтя ей пись-
мо, оправдываясь, объяснила, что у нас в роду нет таких
больных. Может это потому, что я страдала бессонницей
вначале и пила снотворное. Промолчав, что мне его под-
сыпал её муж, а потом я привыкла к нему. Она успокаи-
вала и занималась со мной уже по всем предметам. Роды
были преждевременными, и я родила мёртвую девочку.
Дмитрий так и не приехал, а остался случить дальше в
армии, ему там понравилось, а потом в письме к матери
он сообщил, что там и женился. Я уже заканчивала школу.
Геннадий Васильевич под звук телевизора посещал мою
спальню. Он был рад, что я не родила. Первую неделю по-
сле родов он не трогал меня, а затем начал всё сначала. Мы
полностью прошли весь курс в венерическом диспансере.
Остались там лишь под наблюдением, возвращаясь раз в
год сдавать кровь и оттуда он меня вёз на дачу, чтобы на-
сладиться больше.
Наш город, Черноголовка, в 21 км к северу от Ногинска,
к северо-востоку от Москвы, небольшой и я уже составила
план, что как только окончу школу, поеду в Москву по-
ступать в институт на заочное и буду там же работать. Уже
немного откладывала деньги, когда меня щедро одаривал
Геннадий Васильевич. Антонина Николаевна однажды
тоже сказала, что мне нужно уезжать в Москву поступать
и что у неё есть припрятанная на этот случай небольшая
сумма.
– А как же я вас оставлю?
– Мне легче, уже поднимаюсь, правда, на костылях, но
до туалета дойти смогу. Ты хорошая, я всё понимаю, но
молчу, как рыба. Прости нас, деточка, – и она показала, где
у неё деньги. Этого мне точно хватит на первое время.
6. Новая жизнь начинается
Не успела подумать, как закончила школу. На отлично
сдала все экзамены, собрала все документы, необходи-
мые для поступления в институт и когда отчим Дмитрия,
Геннадий Васильевич ушёл на работу, попрощалась с
его матерью Антониной Николаевной, схватила свой ма-
ленький чемоданчик и побежала на электричку. Доехала
до Москвы, оставив в камере хранения чемодан, потом
пересела на маршрутку и вот уже у дверей, г. Москва, ул.
Радио, 10а. Прочла объявление на доске:
Педагогическое образование
Квалификация (степень) – бакалавр
Профили:
• Математика и информатика
• Физика и информатика
• Информатика
Форма обучения – очная (бюджетная, договорная).
Вступительные испытания (в форме ЕГЭ):
русский язык, математика, обществознание.
Сдала заявление на подготовительную группу, в кото-
рую меня приняли сразу же. Уточнила, что на вечернее
и заочное отделение меня не примут, нужно было иметь
стаж работы, а у меня его не было. Я постоянно ухаживала
за больной матерью Дмитрия, Антониной Николаевной,
хотя я не знала, что и за такой уход за больной я могла бы
получать не только зарплату, но и иметь трудовой стаж.
Наверно это и оформил на себя Геннадий Васильевич, по-
тому хорошо ухаживал за ней. Мне дали направление в
общежитие. По пути я заехала на вокзал, забрала чемодан
и на метро добралась до места. Небольшое здание и много
студентов. Я быстро нашла комнату коменданта, которая
меня оформила сюда и выдала мне постель. Взвалив на
одно плечо матрас, стала подыматься по лестнице.
– Вам помочь? – кто-то вырывает матрас.
– Не надо, я справлюсь.
– А может нам в одну сторону, а вы надрываетесь, – он
быстро выхватил матрас и у меня была возможность по-
смотреть на молодого интересного мужчину в военной
форме. Мы поднялись на четвёртый этаж и, когда прохо-
дили 405 комнату, он остановился, сказав, что ему сюда.
Я удивилась, ведь мне тоже сюда. Я промолчала, он по-
стучал, но ему никто не открыл дверь.
Тогда я с кармана достала ключ и открыла.
– Ах, вам тоже сюда?
– Да, сюда. Положите матрас на свободную койку, вид-
но девчата уже подселились.
– Я Андрей, а здесь устроилась Светлана, мы оба из
Воронежа.
– Я, Надежда из Черноголовки. Это рядышком с Мо-
сквой, но не поверите, я здесь впервые.
– Не знаю такой город, как Черноголовка, но знаю от-
туда девушку очень симпатичную.
Я опустила ресницы, зная, что никогда я не буду так
унижена, как была унижена в родном городе.
– Давайте накроем на стол, – он открыл свой саквояж
и достал продукты: сыр, сосиски, колбасу нескольких со-
ртов, шпроты и мягкую булку хлеба. Я чувствовала, что
слюну глотаю от голода, но к нам вошли девчата и стали
знакомится.
– Екатерина!
– Светлана!
– Валентина!
– А я Надежда!
Как будто бы всегда знали друг друга. Конечно, я за-
метила и разницу в одежде – они были одеты классно.
Сразу же организовали чай, одна из них достала со сво-
ей тумбочки баночку перетёртой чёрной смородины.
Вспомнив, я опечалилась за свою нелепую подростковую
жизнь, где была любовь и разочарование, секс без любви
из-за страха и страдания. Так как было четыре стула, стол
придвинули к моей кровати, которая находилась у окна,
в стороне ото всех. Андрей достал из саквояжа чекушку
и стал разливать по железным чашкам вместо чая. Я про-
глотила с залпом и начала кашлять.
– Ты что, никогда не пила водки? – спросил меня Ан-
дрей.
– Нет, не приходилась, моя семья не употребляла ал-
коголь.
Вспомнила, что и в семье Дмитрия никогда не откупо-
ривали даже бутылку вина.
– Удивительно для современной девушки, – сказал Ан-
дрей, доставая ещё одну бутылку из саквояжа. Но я за-
крыла рукой свою чашку.
– Я больше не буду.
– Нам больше достанется, – сказала Валентина и под-
няла свою кружку.
Мы хорошо посидели, каждый рассказывал о себе,
только я молчала: мне нечего было рассказывать, из род-
ни никого, вычеркнута я из списка, единственная обо мне
будет вспоминать – это мать Дмитрия, Антонина Никола-
евна, с которой мы очень сблизились в последнее время.
Уже стемнело, Андрей встал, попрощавшись с нами, и
вместе со Светланой они вышли из комнаты. Я быстро
помогла убрать со стола и расправила свою постель. Лег-
ла, хотела заснуть, зная, что в эту ночь меня никто не по-
тревожит. Но девочкам, видно, было скучно и когда я за-
снула, они включили радио и под звук его я проснулась в
испуге, подумав отчим Дмитрия, Геннадий Васильевич,
опять пробирается ко мне в постель. Но, успокоившись,
я уснула уже крепким сном, даже концерт мне не мешал.
На следующий день, не дождавшись, пока проснутся
девчата, тем более я уже знала, что подготовительные
курсы у нас будут в разных аудиториях, я выскочила к
метро. Там же, по дороге, купила беляши и без стеснения
тут же слопала. Вышла на нужной мне остановке и побе-
жала в институт. Поднялась в библиотеку, которая была
на втором этаже, но она была маленькой, и мне сказали,
что внизу тоже есть, большая, и я побежала туда. Я не за-
метила, что день прошёл, в основном зубрила обществоз-
нание, за другие дисциплины, была спокойна. Обедала
здесь же, а когда уходила, заходила в столовую, пила ком-
пот с рогаликом – этого мне было достаточно до следую-
щего утра. И так каждый день, после подготовительного
класса, я направлялась в библиотеку, где засиживалась
допоздна.
Страх ночной меня пугал, но постепенно он тоже уле-
тучился, ведь такой большой поток в метро людей, много
полицейских внизу и они даже шастали в вагонах, что
уже мне не было страшно. Везде видеокамеры, особенно
около общежития. Я успешно сдала экзамены и поступи-
ла в институт. У меня было время до начала учёбы, надо
было найти себе квартиру, чтобы не ехать домой. Да и
к кому мне ехать? Опять терпеть унижение и разврат не
хотелось. Я уже шла навстречу с риелтором, как встре-
тила Светлану, которая сказала, что я за оплату могла бы
остаться у них на квартире до первого сентября. Она рас-
сказала, что все завалили экзамены и устроились рабо-
тать в ресторане фастфуда, хорошо зарабатывают и могут
помочь с работой тоже. Как раз им нужны были офици-
анты в вечернюю смену. Я согласилась с ней пойти, пе-
резвонив риелтору и сказав, что передумала. Светлана,
видно, выходила за продуктами, мы были почти около её
дома. Никого не было, они были на работе, я устроилась
на кухне на матрасе, но должна была поровну платить с
ними за месячную оплату. Меня это устраивало больше,
чем если бы я бы оплачивала полностью за квартиру и
коммунальные услуги. Светлана очень много рассказы-
вала об Андрее и сказала, что он иногда заходит сюда. Он
учится здесь в Военной академии, а она его двоюродная
сестра и они оба из Воронежа.
– А я думала, что ты его девушка.
– Да где там. Такое счастье – иметь такого парня, но
он не собирается жениться, пока полностью не закончит
учёбу. Ему ещё осталось два года.
– Так я и поняла, что он давно уже не мальчик даже
внешне.
– А ты знаешь, он часто спрашивал о тебе, видно, ты
ему приглянулась.
– Забудем об этом. У меня большие планы на будущее,
я хочу учиться и поступить в аспирантуру.
– Время покажет, любовь всегда делает всё наоборот, –
сказала опечаленная Светлана. Видно, потерпела первый
крах в любви.
– Успокойся, первая любовь неверная, непостоянная и
не на всю жизнь. И поэтому нужно быть более осмотри-
тельной.
Мы с ней перекусили, и она отвезла меня на работу,
хотя сегодня у неё был выходной.
– Макдональдс в центре Москвы!
– Так вы хорошо пристроились, я никогда ещё не ела
фастфуд, давай сядем, я угощаю.
Мы подошли к кассам, заказали, что хотели, взяли но-
мер и поднос с пустыми стаканами. Пока набрали кетчуп,
наш номер объявили и мы забрали наши бургеры с жа-
ренной картошкой – такими вкусными они мне показа-
лись впервые. Я заметила Валентину с половой тряпкой
и там, дальше, Екатерину, которая убирала столы. На сто-
ле лежал рубль, она положила его в карман.
– Вот эта наша работа, если хочешь, мы тебя тоже при-
строим.
– На безрыбье и рак рыба, – сказала я ей и мы прошли
к менеджеру, оформляться в вечернюю смену.
7. Жизнь продолжается, её не остановить
Когда мы подошли к дверям кабинета менеджера, он
был занят. Подождали, и когда он освободился, позвал
нас сам.
– Здравствуйте, Виталий Витальевич, вот, привела вам
мою знакомую, о которой я вам много рассказывала. Она
сдала все экзамены на отлично и поступила в институт, а
мы завалили. Но вы же понимаете, студентке надо под-
работать, не будет ли у вас для неё хотя бы такая работа,
как мы делаем?
– Светлана, я её уже только что отдал парню. Сейчас
много желающих подработать, но у меня образовалась
новая вакансия на кассе. Я думаю, она справится, пускай
пишет заявление.
– Тебе повезло, – сказала Светлана и подала белый
лист и ручку. Я быстро справилась, отдала ему паспорт
пошла оформлять санитарную книжку. Конечно, я испу-
галась за свои прежние дела и сифилис от случайного из-
насилования, оставленную мне как память в электричке,
а может быть и от таксиста, кто знает. Но после того, как
получила ответ, что всё в порядке, облегчённо вздохнула.
И с завтрашнего дня я уже жила у них и работали мы
вместе, они днём, а я вечером. На обед нам разрешалось
съесть по одной порции, и поэтому я вскоре заметила,
что у меня стали копиться деньги. Дома оставлять было
всё же опасно, так как у меня была большая сумма, пода-
ренная мне матерью Дмитрия, Антониной Николаевной,
и ещё моё заработанное. Я всё относила в банк, где от-
крыла счёт, он находился недалеко от работы.
Девочки оказались не такие уж плохие, никогда не
приводили домой парней. Конечно, у каждой был парень,
они гуляли допоздна, иногда не приходили на ночь. Ан-
дрей частенько захаживал к нам на чаепитие, но никогда
больше не приносил водки. Всегда всё к чаю. Все уже
привыкли к нему и считали, что он для всех родня. Так
как я была в вечерней смене, он частенько приходил к
нам на работу, дожидался меня и мы шли домой пешком.
Это недалеко, но я много узнала о нём. Я ничего не до-
бавляла к моему гардеробу. На работе была в униформе,
а учёба ещё не началась. Может, когда будет свободный
день, тогда выберусь. Он замечал, что я живу экономно и
однажды он, мне после работы подаёт сумку с одеждой.
Я долго отказывалась, но он сказал:
– Я даю тебе это по-родственному, носи. Здесь всё же
Москва и тебе нужно в институт ещё одеваться хорошо.
Это слово, по-родственному, меня стало душить до
обиды, и я ударилась в слёзы. Ведь столько обид я пере-
несла ещё подростком. Он меня немного успокоил, довёл
до парадной и сказал:
– Сегодня я занят, приду в воскресенье. Никому не го-
вори, что это я тебе купил, особенно Светлане, а то тоже
захочет, – улыбнувшись, он ушёл.
Когда я поднялась, девчата сразу обратили внимание
на сумку и попросили показать. Я объяснила, что собрала
немного денег, да и были у меня из дома сбережения, вот
немного скупилась к первому сентябрю. Но они меня за-
ставили всё перемерить и покрутиться перед зеркалом.
– А ты ничего! – сказала мне Светлана, – потому мой
братец по тебе и сохнет.
– Глупости, он относится ко мне, как ко всем и я его не
вижу часто, ведь я работаю по вечерам.
– Но встречает по вечерам он именно тебя!
– Что вы напали на неё? Давайте пить чай, ведь сегод-
ня заходил Андрей и принёс к чаю много продуктов, даже
лимон, а сам спешил куда-то, не остался с нами.
Я села, мне налили чай. На столе было много чего, но
я отрезала ломтик лимона и положила в стакан, сказав,
что только недавно съела сандвич. Я не разговаривала,
я думала об Андрее. Он был положительный, взрослый,
подтянутый мужчина, может на десять лет, а может и
больше, старше меня. Красивый, сильный, порядочный,
но мне никак нельзя было заводить с ним отношения.
После той развратной жизни, которую я вела с отчимом
Дмитрия, Геннадием Васильевичем – это просто недопу-
стимо так его подвести.
Я замечала на себе пристальный, любящий взгляд Ан-
дрея, и не раз, но он никогда ни о чём не говорил. Он был
молчун, как Дмитрий, который потом показал, на что он
способен, когда изнасиловал меня у себя дома и потом
прыгнул в кусты и не захотел признать больного ребёнка.
Зная своего отчима, оставил малолетку меня у него дома.
Ведь мне рассказывала его мать, что он изнасиловал её
старшую дочь, и она убежала жить в Волгоград, где и вы-
шла замуж. Он был деспот, и она ему всё прощала, но
заметила и то, что он давно ко мне подкатывал, и потому
последние сбережения отдала мне и я уехала в Москву.
Как она там? Девочки давно встали со стола, всё убрали,
я же всё сижу с этой чашкой чая, погружаясь в плохие
воспоминания. Хорошее быстро забывается, а плохое
остаётся надолго. Я, ополоснувшись под очень горячей
водой, побрела спать.
Осталось несколько дней до первого сентября, по-
дарки Андрея я развесила в гардероб, но никогда их не
надевала. Была в институте днём, взяла направление в
общежитие, которое было ближе к институту, нашла ко-
менданта и устроилась на второй этаж, в 201 комнату.
Расправила свою постель, стоявшую у окна. Поехала на
квартиру, забрала все свои вещи и отвезла сюда же. Ког-
да было время, поехала в магазин, купила электрический
чайник и четыре чашки с блюдцем, и четыре чайные лож-
ки, и всё. Я думала, что этого достаточно, ведь обедать
буду в институте и на работе. Когда спустилась вниз, в
вестибюле встретила Володю. Он тоже у нас работал в
вечернюю смену, мыл полы.
– Привет, ты тоже будешь здесь жить?
– Да, я устроился вчера на четвёртом, комната 444.
– А у меня 201. Отлично, вечером будем вместе воз-
вращаться в общежитие, а то страшновато.
– Не страшно, но можно и вместе, ведь работаем в од-
ной смене. Ты купила студенческий абонемент в метро?
– Нет, только хочу приобрести. Пойдём вместе и ку-
пим.
Мы приобрели абонементы и поехали дальше, уже на
работу.
Обыкновенный деревенский парень. Наверно, обо мне
он так же подумал. Когда мы вошли, у входа встретили
Валентину.
– Как дела? Устроилась в общежитие?
– Да, устроилась. Ты представляешь, Вовка в нашем
общежитии живет, на четвёртом, будет у меня провожаю-
щий. А то я беспокоилась, зимой совсем темно и страшно.
– Что ты всё пугаешься, девчонка поди ещё? – она мне
улыбнулась, но мне было не до улыбки. Она резанула до
самого сердца этим словом. Да, я девчонка, семнадцать
лет, но я видела столько… Я покраснела. Может и Ан-
дрей думает, что я нетронутая девчонка и думает обо мне,
бог знает что? Нет, не надену его вещей, пока не пого-
ворю с ним. И зачем оправдываться и говорить, надо от
него отвернуться, не давать надежду ни на что. Но я же
не давала даже повода. Он увидел, что я ни с кем не об-
щаюсь из парней, и думает, что скромна. Не знает, что я
прошла «Крым, и Рим, и медные трубы», куда затаскивал
меня, словно в болото, отчим Дмитрия, Геннадий Васи-
льевич, насилуя, как хотел.
Я приступила к работе и вечером с Вовкой вышли из
Макдональдса, а у дверей уже меня ожидал Андрей.
– Познакомься, это брат моей подруги, Андрей.
– Владимир! – он сказал как-то суховато, неужели и он
на что-то надеялся? Нет, не будет этого.
Мне нужно пока разобраться в себе, не боятся ночи, не
боятся и не шарахаться от мужчин, ведь и среди них есть
порядочные. Мы молча доехали до общежития. В проход-
ной Андрей сказал, что он родственник, только занесёт
продукты и вернётся. Владимир пошёл по лестнице даль-
ше, попрощался, Андрей же пошёл за мной. Я открыла
дверь, никого не было. Как была расстелена моя кровать,
так и была. Он открыл саквояж и стал доставать продукты.
Он был настолько интеллигентный и уважительный, что я
не смогла ему даже перечить, чтобы он не доставал про-
дуктов. Я только включила чайник и достала чайные паке-
тики зелёного чая. Он сам накрыл на стол. Мы молчали, но
почему-то мне не хотелось, чтобы он уходил.
– Останься, выпьем чай вместе.
– Я обещал сразу же вернуться.
– Если ты отдашь свой паспорт или же удостоверение,
она разрешит остаться на час.
Он быстренько выскочил и через пять минут был уже
у меня в комнате. Мы пили чай, он много рассказывал о
себе.
8. Случайная встреча
Как будто бы жизнь налаживается, учусь на отлично,
работа хорошая, часто провожает домой Владимир, пото-
му что живём в одном общежитии. Он оказался вполне
порядочным человеком, и первое впечатление и сходство
с деревенским парнем ушло уже на второй план. Он мно-
го знал, хорошо учился, оказалось, он правда приехал из
деревни, но здесь немного приоделся, сделал правиль-
ную причёску и выглядел ничего. У него даже в нашем
институте девушка появилась, правда, не с нашего обще-
жития. По словам Владимира, она не ревнует вовсе меня,
понимая, что я думаю только об учёбе. Андрей чаще стал
встречать по вечерам. Было холодно зимой, он вечно что-
то приносил: то варежки, то шапку тёплую, то даже тё-
плые сапожки. Я удивлялась, почему он меня так опекает?
Скоро Новый год и у нас будут каникулы. И куда мне де-
ваться? Как-то я спросила у Светланы и Валентины, мож-
но ли каникулы перебраться к ним. Мне просто некуда
было поехать. Они были удивлены.
– Всех тянет к родным, а она просится к нам, – сказала
Светлана.
Но всё же мне они дали согласие. Целый вечер я рабо-
тала, это было двадцать пятое декабря, был большой на-
плыв людей, и у Владимира был выходной день. Андрей
как будто бы знал его расписание, и в его свободные дни
всегда заходил за мной и провожал до общежития. Иногда
он даже не поднимался, так как уже у нас были студенты,
и они спали в это время, или были не в порядке, в халатах
или же в ночнушках.
Я вышла, посмотрела по сторонам. Андрея не было.
Но зато здесь был тот, кого я меньше всего хотела встре-
тить. Отчим Дмитрия, Геннадий Васильевич.
– А вы что делаете здесь? – чуть ни крича, обратилась
я к нему.
– Я соскучился. Неподалеку я взял номер в гостинице,
пойдём, детка, я тебя не обижу. Я полностью буду тебя
обеспечивать. Наверное, тебе трудно работать и учиться.
Он так громко говорил, что я заметила, что ко мне на
помощь уже спешит Андрей.
– Оставьте меня и никогда не приближайтесь иначе, я
вызову полицию! Откуда вы узнали, где я живу и рабо-
таю?
– Это было не трудно! Тем более мне, пожарнику со
стажем. Пойдём, я тебя поласкаю. Небось, соскучилась
по моим ласкам.
Когда он это сказал, Андрей не вытерпел и подошёл.
– Вы кто такой, почему тянете её с собой?
Когда отчим увидел в военной форме взрослого чело-
века, то немного испугался и сказал, что он отчим Дми-
трия, моего гражданского мужа и что привёз мне письмо
от свекрови, Антонины Николаевны. Андрей посмотрел
на меня вопросительно.
– Это так?
– Нет. Дмитрий был моей первой любовью, но узнав,
что у меня должен был родиться больной ребёнок, не вер-
нулся после армии. Остался там срочником и женился.
Этот человек и правда отчим Дмитрия, к ним меня он по-
вёл жить, когда ушёл в армию. Отчим же – негодяй, на-
силовал меня и издевался, как хотел. Мои родители от-
реклись от меня. Единственный человек, кому я очень
благодарна – это матери Дмитрия, которая занималась со
мной и дала возможность мне бежать в Москву. Геннадий
Васильевич же сделал её инвалидом, подпилил ножку до-
машней лестницы и она упала. После этого у него была
возможность каждый день заходить в мою спальню, пото-
му что она уже не вставала. Она рассказала, что Дмитрий
был зол на него, потому что заметил, как он насиловал его
старшую сестру, дочь Антонины от первого брака.
– Ты расскажи, как ты меня сифилисом заразила!
Но Андрей уже взялся за телефон, хотел вызвать по-
лицию, сказав ему:
– Вы же педофил.
Тот испугался и убежал, бросив мне в лицо письмо от
Антонины Николаевны и, это был последний раз, когда я
видела его.
Мы были оба в таком состоянии, что не хотелось сразу
идти в общежитие. Конечно, Андрей думал, что я девица,
а здесь столько разного открылось обо мне в один день.
Он сказал:
– Я снимаю комнату недалеко и хотелось бы разъяснить
всё, а не пережёвывать сегодняшнюю ссору на улице.
Я согласилась. Мне стало его жаль, я понимала, что он
уже не знает, кому верить и, может быть, если бы он пред-
ложил пройти с ним вместе к нему раньше, я бы не пошла.
Но сейчас может мне удастся объяснить свою прошлую
жизнь, куда меня затянула первая любовь. Он остановил
такси и сел позади вместе со мной, достал платок с кар-
мана, стал успокаивать и вытирать мои слёзы. По дороге
мы, не вымолвили ни слова, а когда подъехали, он сказал.
– Добро пожаловать домой.
Я была удивлена таким словами. Я знала его уже пол-
года, знала, каким чутким он бывает. Плачет даже в кино.
Но сейчас, вместо того, чтобы ругаться, топать ногами, он
взял меня за руку и повёл к подъезду. Мы поднялись на
последний этаж, без лифта. Он открыл дверь и пропустил
меня. Пошёл на кухню, поставил чайник, а мне предло-
жил умыться, показывая рукой на маленькую дверь в ван-
ную комнату. Одна комната, большая двуспальная кровать
и идеальная чистота, как будто бы здесь живёт женщи-
на. Я автоматически посмотрела на зубную щётку. Была
одна, значит, он справляется сам, поддерживая порядок.
Был небольшой стол и два стула. Я села, достала письмо
и хотела открыть, но передумала и, когда он вошёл, я по-
просила открыть письмо, и прочесть вслух.
– Ты знаешь уже всё, и у меня нет больше секретов,
читай.
Он не хотел читать, но потом всё же пошёл за ножом и
аккуратно раскрыл конверт и начал читать.
«Здравствуй, Надежда. Если ты читаешь это письмо,
значит, Геннадий Васильевич всё же нашёл тебя. После
того, как ты уехала, я его выгнала и из соц. обеспечения
послали женщину, которая приходила и ухаживала за
мной. Я всё понимала, моя ты девочка, как тебе было труд-
но у нас и то, что он заходил в твою спальню. Я слышала,
несмотря на то, что он заглушал голоса телевизором. Я же
помню, что он так же поступал с моей старшей дочкой. Я
плохая мать была, из-за моей похоти была подвергнута к
насилию моя семья и ты. Я могла была предвидеть, что
он будет поступать также и с тобой. И то, что ребёнок ро-
дился мёртвый – тоже его вина. Если бы он не подсыпал
тебе снотворное, всё было вы в порядке. Я часто думаю
о тебе. Фактически, я осталась отвергнута детьми. И до-
гадываюсь, почему Дмитрий не вернулся – он просто не
доверял ему. А когда узнал, что я его выгнала, приезжал
с женой на пару дней, но ни разу не спросил про тебя.
Я встретилась случайно с твоей матерью в промтоварном
магазине, она тоже отвернулась, как будто бы не узнала. Я
была на костылях, может и не узнала, мне её винить нель-
зя, я сама повинна во многом. Ты наш телефонный номер
знаешь, звони. Если деньги нужны – вышлю, я немного
собрала со своей пенсии. Извини, моя ты дорогая, я ску-
чаю по тебе, как будто ты моя дочь. До свидания, звони.
Мама Антонина.
– Письмо многое разъяснило. Я не буду тебя ни о чём
расспрашивать. Завтра я выходной и ты тоже, оставайся
у меня. Я к тебе не подойду, ты и так настрадалась, как я
посмотрю. Только расскажи про сифилис – это серьёзное
обвинение с его стороны.
Я полностью рассказала, как он меня отвозил на дачу,
чтобы не мешала в интимной жизни Антонина Николаев-
на, как часто сажал меня на последнюю электричку, на-
вьючивал банками с вареньем и компотами, чтобы у меня
был выкидыш от тяжести. Видно, ему с самого начала не
нравилось, что я была беременна. И в один вечер, когда
он меня посадил на электричку, надо мной надругались
несколько ребят в электричке, а также в этот же вечер и
таксист. Кто из них был болен, не знаю и не заявляла –
стеснялась, и некуда было пойти. Мои родители, полно-
стью отреклись от меня, хотя я была у них одна.
– Хватит, достаточно, не плачь. Раздевайся, а я на кух-
ню пойду, покурю.
– Ты же не куришь.
– Курю, когда меня выведут.
Я разделась, забилась в один угол кровати. Слышала,
как он зашёл, лёг с другой стороны и даже не залез под
одеяло. Так мы и проспали до самого утра. Проснулась,
когда вовсю гудел чайник на кухне.
– Доброе утро, Надежда! – входя в комнату, сказал Ан-
дрей.
9. Скелет в шкафу
Впервые, как в семейном кругу, мы позавтракали, по-
том посмотрели новости по телевизору. Он переоделся в
штатский костюм, и мы вышли в город. Я хотела зайти
переодеться в общежитие, но он попросил не оставлять
его. Ему было трудно после вчерашней ссоры на улице, и
поэтому он сказал:
– Давай пойдем в центральный универмаг, и подбе-
рёшь всё себе, а вечером пойдём на концерт.
Я не хотела, чтобы он тратился, но всё же уступила.
Мы вместе выбрали мне наряд и возвратились домой,
чтобы я выкупалась и привела себя в порядок. Потому
что одежду, что он покупал мне раньше, я так и не наде-
вала. Я не хотела травмировать его, моим положением и
всегда откладывала на потом мой разговор, но теперь он
всё знает и всё равно тратится. Не знаю, что бы это зна-
чило? Может, он и правда полюбил меня, но я стала чёр-
ствая по отношению к мужчинам, всех презирала, всех
ставила на одну планку.
Пока купалась, он позвонил в ресторан и заказал обед
на дом. Я заметила, что его что-то тревожит и что он хо-
чет тоже мне что-то рассказать. Хотя я была на десять
лет младше. Я накинула его банный халат на себя, до-
жидаясь, чтобы волосы сами высохли, так как у него не
было фена, и вышла так же в комнату. Там было тепло.
Он крутился у стола в брюках и в майке. Только сейчас я
разглядела его шикарную мужскую фигуру, которая так
и манила меня прикоснуться своими пальчиками. Он за-
метил и быстро надел сорочку.
– Извини, дома жарко!
– Ничего. А если бы было лето? Ты бы тоже был в со-
рочке?
Я подошла и стала расстёгивать пуговки, он наклонил-
ся и поцеловал меня в волосы.
– Сейчас принесут обед, я заказал с итальянского ре-
сторана.
Не успел он сказать, как позвонили в дверь и он, рас-
платившись, с сумкой вошёл в комнату.
– Можно я буду в халате за столом? Боюсь, что разо-
лью красное вино на платье, – сказала я, когда увидела,
что он поставил бутылку вина на стол.
– Конечно можно, тогда и я сниму сорочку, чтобы не
быть как при параде.
Мы пообедали, расслабились и залезли на кровать
смотреть телевизор. У нас было ещё пять часов до начала
спектакля.
– Я тоже хочу у тебя спросить, но стесняюсь… Ан-
дрей, у тебя была жена или любимая девушка, женщина?
Вообще, расскажи что-нибудь, «скелет в шкафу» – это
так модно сейчас, может и у тебя найдётся какая-нибудь
тайна?
Я заметила, что он очень изменился в лице, словно его
избили. Как будто был вчерашний разговор с отчимом.
– Знаешь, Надежда, я знаю о тебе всё, но хочу, чтобы
и ты знала обо мне. Но я боюсь, что после рассказа ты
сейчас же оденешься и уйдёшь, и никогда не посмотришь
в мою сторону.
– Что бы ты мне не рассказал – это будет наша тайна.
Ты меня, наверное, знаешь уже хорошо, я никогда не сде-
лаю больно другим, особенно тебе, потому что сама под
гнётом боли и унижения жила почти три года.
– Мне стыдно, но всё же слушай. Только не перебивай
и не отвлекай, а то не найду сил высказать всё.
«Когда я был маленьким, и было мне всего лет восемь,
от нас ушёл отец. Позднее я узнал, что он попал под
трамвай. Это был большой стресс для подростка. Мама
год не выходила замуж, но потом к нам стал захаживать
дядя Ваня, который и остался у нас как её гражданский
муж. Он начал спаивать мою мать, насиловать развратно
и всё в одной комнате, при мне. Однажды он послал мать
ещё за бутылкой, чуть ли не выгнал из квартиры. Мы тог-
да жили в коммунальном доме, а по коридору несколько
квартир. Он подозвал меня, сказал:
– Хочешь выпить?
Мне было всего девять лет. Я сказал: «Нет».
– А если я тебе дам рубль, выпьешь?
– Да, выпью!
Он достал пачку денег и положил на стол. И налил мне
сто грамм вина. Вино я выпил залпом. Мне показалось,
что ничего особенного. Он налил ещё один стакан, до-
стал из пачки ещё рубль и добавил к моему рублю. Так он
меня напоил в несколько стаканов, потом показал десять
рублей и сказал:
– Снимай штанишки.
Сам же дверь закрыл на крючок. Я подумал, почему
нет? Ведь маме можно отдать и ещё десять рублей к моим
пяти, будет пятнадцать. Я сам, представляешь, снял с себя
трусы, он насильно их не снимал. Он, видно, был опыт-
ный в этом отношении, не раз насиловал детей. На столе
стояло подсолнечное масло, он намазал мою попку и за-
сунул туда. Боль, кровь была, он драл меня, как сидорову
козу. Успокоившись, он положил мне в карман пятнад-
цать рублей, надел мне штанишки и положил в кровать.
Через несколько минут пришла моя мать. Он так же имел
и её. Я умирал и стонал от боли. Моя мать работала на
станции, кассиром. Она убежала рано, а он уходил позже.
Он подошёл ко мне, поцеловал в засос губы и спросил:
– Хочешь ещё десять рублей заработать?
Я вопил, что у меня болит вся задница, он же сказал:
– Давай другим способом, тебе не будет больно. Ты ла-
скай, целуй его и ты получишь ещё столько же. Хочешь,
наброшу ещё пять для храбрости. И он засунул мне в
карман ещё пятнадцать рублей, не раздеваясь, расстегнул
себе штанину и засунул в рот. Я понимал, что попал, но я
хотел уехать, убежать от такой семьи пьяниц, но надолго
там застрял. Он меня берёг и с каждым разом подымал
ставки. Где он работал, я не знал, он уходил и быстро воз-
вращался, его тянуло домой. По несколько раз в день он
имел меня. Но я всё-таки вырвался, когда мне было уже
шестнадцать. Подкопив деньги и получив паспорт, я уе-
хал далеко в Сибирь. Но потом, однажды, получаю пись-
мо от моей матери. Не знаю, как она узнала мой адрес...
там сообщалось, что дядю Ваню арестовали, он изнаси-
ловал ребёнка соседа в возрасте восьми лет, девочку.
Я возвратился, закончил там школу, мать с работы
получила квартиру, правда, однокомнатную, с кухней в
другом районе. Вскоре после окончания школы меня при-
звали служить в армию. Обследование анала у новобран-
цев в военкомате не проводили, говорили: «по месту на-
значения». А когда там проверили, ничего не сказали. Я
подумал, слава Богу, пронесло, может, из-за давности лет
всё стало на своё место. И тем более врачи не имеют пра-
ва выдавать, ведь они давали клятву Гиппократа хранить
врачебную тайну. Но однажды, после окончания развода,
к нам заглянул командир и позвал меня к себе в кабинет.
Закрыл дверь на ключ. Он сказал:
– Дай мне возможность проверить твою анальную
девственность.
Я удивился и понял, что он знает. Он же вдобавок при-
грозил, что если не он, то проверит вся рота. Достал пе-
нис, показывая волосатый лобок, крутя над головой. Так
я его тоже терпел, пока его не перевели в другую часть.
Сейчас ты знаешь всё и обо мне. И вижу эта беда нас объ-
единила. Не знаю, я мужчина или нет, я никогда не был
с женщиной. Не отвергай меня. Пожалей, я знаю, что и
тебе все мужчины безразличны, придвинься ко мне.
Мне стало жаль его и я понимала, что иногда ты яв-
ляешься причиной, по которой могут пройти и уничто-
жить. Я раскрыла халат и придвинулась к нему. Мы долго
целовались, я заметила, что он мужчина, но не хотела его
спугнуть. Он повернулся на спину, я оказалась сверху –
так будет легче ему в первый раз. В основном работала я,
двигаясь, поднимала свои ягодицы и опускалась на него.
Он наслаждался, я почувствовала эякуляцию, потом ещё,
и ещё. Он был полноценный мужчина. Мы занимались
любовью, забыв, что у нас билеты на спектакль. Вечером
оделись, поехали в общежитие и забрали всю мою одеж-
ду, уложив в чемодан, а утром я сдала постель комендан-
ту. Пока я сдавала и делала обход необходимых подписей,
он мне купил кольцо и уже через час мы были в дворце
бракосочетания, подавали заявления.
«Не бывает любви несчастливой», – так думала я. В
общении с ним за полгода я поняла, что ближе у меня
никого не будет больше. Я уже хотела ему сдаться, без
скелета в шкафу, меня к нему тянуло любовью. Нас вме-
сто того, чтобы оттолкнуть, откровенность сблизила. Он
закончил высшую академию, я закончила институт. Всю
жизнь работала педагогом математики по разным гар-
низонам, куда его посылали работать. В основном были
приграничные места, порой горные, необъезженные. Мы
любили друг друга, и Бог нам подарил детей двух, маль-
чика и девочку. На помощь я вызвала к себе мать Дми-
трия, Антонину Николаевну, которая с радостью приле-
тела нам помочь. «Нет, не бывает любви несчастливой,
потому что от любви появляются детки, наши дети, ко-
торых мы любим больше всех на свете!» – так думала я,
когда носила ещё одного ребёнка и мне сказали, что будет
двойня.
Имена и события вымышленные, не отождествляйте
автора с персонажами его произведений.
КОНЕЦ