Я помню старый подоконник,
И каждый изгиб морозного инея того окна,
И все цветы, что на нём когда-то стояли,
И тяжёлую, как кирпич, на нём свою коричневую сумку,
И -- вновь --
Я помню большую трещину на том прозрачном стекле,
И вид на школьную железную крышу, где дрожат на солнце осколки
битого стекла,
И кровь,
И белые, белые облака,
Как головы лебедей,
В которые целятся с земли...
Их мягкие, безвольные, изогнутые шеи...
И каждый раз,
Когда я говорю себе "хватит",
Всё равно что-то берёт меня в руки
И тянет туда,
В тот день,
Снова.
И что бы ни было в моей жизни
До и после,
Всё равно что-то берёт меня в руки
И тянет туда,
В тот день,
Снова,
Как сухие листья...
А когда я тихо прошу его "отпусти меня",
Он оставляет меня,
Уходит,
Чтобы вернуться,
И снова берёт меня за руки,
И тащит,
Снова меня тащит
В чёрный день...
И хотя я знаю, что этого не было,
Он тащит меня туда
Снова,
Как листья.
И каждый раз, когда ты думаешь о самоубийстве,
Вспоминай этот осколок моей души,
Выгрызанный мыслью,
И помни, что мысль тоже
может быть как зверь...
Испивший крови твоего сердца
Жадный, голодный зверь.
Мысль твоя -- шакал, зверь...
Не поддавайся зверю.