Лунной ночи серебряной пылью
С головы запорошен до пят
Шёл монах по дороге пустынной
Твёрдой поступью, словно солдат.
Будто воин пред завтрашней битвой,
Как винтовку, свой посох неся,
Он был занят горячей молитвой,
Богу в сердце её вознося.
Не сорвалось с его уст ни слова
И для мыслей он запер свой ум,
Лишь в глазах, что блестели сурово,
Бился огнь сердца пламенных дум.
Ничего не просил он у Бога
Кроме силы идти до конца,
Чтоб за крайней чертою Порога
Смог предстать он пред ликом Творца.
Как с Отцом говорил он сердечно:
«Ты ведь знаешь – я жил, как дышал.
Не транжирил я годы беспечно
И страстей погасил пожар.
Всё, что есть во мне, было и будет –
Твой бесценный Отеческий дар,
Что навечно со мною пребудет
Когда настигнет последний удар.
Не кривил пред Тобой я душою
И не прятался, битв хоронясь,
Только вскоре могильной землёю
Забросает меня тёмный князь.
Мои силы почти на исходе
И немного осталось пройти.
Знаю, ждёт меня бой на восходе –
От судьбы мне своей не уйти.»
Ночь, прислушавшись, тихо вздыхала
И кивала, ей вторя, Луна,
А молитва от сердца взмывала
Прямо к Богу, на Небеса.
«И прошу потому Тебя, Боже,
Как восход осветит всё окрест,
Пособи – быть мне слабым не гоже –
Чтоб на плечи поднять мой крест.
И ещё попрошу, чтоб пожарче
Заалел средь верхушек рассвет,
Чтоб вокруг заиграл поярче
Отблеск прошлых моих побед...»
И никто б не услышал те мысли
Даже если бы рядом стоял,
Но монаху ответил Всевышний:
«Будь спокоен – мольбам твоим внял.»
Лунной ночи серебряной пылью
С головы запорошен до пят
Шёл монах по дороге пустынной
Твёрдой поступью, Бога солдат.