В имении он не был много лет:
Жил в Питере, Москве и за границей –
В Париже, Риме, Лондоне и Ницце, –
И вот вернулся – грузен, стар и сед.
Вошёл он в опустевший старый дом;
Уставший после длительной дороги,
Остановился – враз ослабли ноги! –
Перешагнул через порог с трудом.
Всё было наяву, а не во сне:
И эти ставни, что сейчас открыли,
И мебель, золотистая от пыли,
Картины и портреты на стене.
Здесь детство незабвенное прошло;
И вспомнился быт дома стародавний,
Как будто и в душе открылись ставни,
И сразу стало на сердце светло.
А старый сторож пробует ключи,
Ещё в приезд хозяина не веря.
Всё одряхлело: и замки, и двери,
Но оживят их солнышка лучи.
Никак не открывается замок,
От времени донельзя проржавевший.
Стоит в дверях хозяин постаревший
И, вспоминая прошлое, замолк.
В углах ещё таится тишина;
Но ставни сняты сторожем с оконца –
В гостиную ворвалось сразу солнце,
И дом стал просыпаться ото сна...
А зрителя тревожит мысль одна:
Всё хорошо продумано в картине
Художником, но по какой причине
Картина не была завершена?