Я помню мирных дней начало.
Землянки жалкие в логу.
Купавы яблонь одичалых
И запустенье на лугу.
Хозяйство одолел упадок.
Мы в Брянск направили послов –
Бородачей,
Просить лошадок.
Пришёл ответ:
Растить волов.
Растили.
Только поголовья
Рогатого был краток век.
Неповоротливость воловью
Не мог простить наш человек.
В нём удаль высшего накала
И жажда новых скоростей...
Пришла весна.
Из Забайкалья
Прислали нам степных коней.
В глазу сияет дикий лучик.
Вскочи в седло и спорь с мечтой,
С женой простись на всякий случай,
С невестою, коль холостой.
Все конюхи – ребята в силе.
Но было им невмоготу,
Пока лошадок приручили
И приучили к хомуту.
Кормов, вестимо, недостаток,
А ласки – рацион двойной,
Но всё ж была в глазах лошадок
Тоска по вольности степной.
Однажды даль плеснула гулом –
Шли трактора из МТС.
Коней как будто ветром сдуло,
Табун помчался в дальний лес.
Дрожал простор, от пыли пегий,
От ржанья колыхалась высь.
Потом... степных коней набеги
На огороды начались.
Наш председатель те потравы
Увидел и сказал не зло:
— Не обойдётся без облавы.
Зовите, что ли, всё село.
Порой мы жадны до потехи, –
Облава что, а все идут.
Нетерпеливые стратеги
Нашлись,
Советы подают.
У них всё просто:
В ход верёвки
Пустить и тех коней связать.
Иной назойливой сорокой
Трещит, хоть нечего сказать.
И скептик тут:
— Не заарканим.
Добряк:
— Пускай живут в лесу.
Злой, зарядив ружье жаканом,
Орёт:
— Коней на колбасу!
А председатель?
Он не спорит
Ни с кем. Он знает: всё равно
Блеснет в разноречивом хоре
Рациональное зерно.
Он нужное заметит слово,
Не для себя, для всех возьмёт,
Пока словесная полова
Над ним омёт не наметёт.
Старик-лесник, сложив ладони,
Сказал, что в чаще лозняков
Видали волка... Станут кони
Добычей лёгкою волков.
А там, где чахлая осина, –
Зияет топь. Там нет пути.
Нам надо гнать коней в трясину,
Чтоб их от гибели спасти...
Тут председатель:
— В это верю.
Спасибо, надоумил ты.
В твоих словах, папаша, в меру
И мудрости, и доброты.
И подает команду: «К бою»,
Улыбкой дарит старика.
Бьют босоногие ковбои
Кобыл лохматых под бока.
Несутся в рощу с гиком смехом,
И в чаще голоса звенят,
Уже повторенные эхом
И отраженные стократ.
Прислушались степные кони,
Откуда им и кто грозит,
К болоту мчатся от погони
И вязнут тут и там в грязи.
Один, другой надёжно впутан, –
Болото охлаждает пыл.
Во рты горячие суют им
Сосульки звонкие удил.
— Тяни скорей!
— Не то утонет!
— Спокойно, конь,
Умерь-ка прыть!
Теперь верхом,
И слёту в омут,
Грязищу жирную отмыть.
— А где вожак? - напомнил кто-то.
— Нет вожака. Ему везёт.
— Глядите-ка, через болото
Ползёт. Да ещё как ползёт!
Конь каждой жилкой рвётся к воле.
И вырвался.
И стал ничей.
Он видит степь, вернее поле,
Поляну в золоте, ручей.
Конь отряхнулся. Позолотой
На нём сияли грязь и пот.
По-волчьи щерилось болото.
Вздыхали люди:
— Пропадёт.
С ружьём который:
— Ротозеи!
Пальну, коль не смогли живьём...
А председатель:
— Как ты смеешь!
Безумный, опусти ружьё!
Откуда прёт такая неверь?
И отвернулся, пригрозив.
И в доброте своей, и в гневе
Он был поистине красив.
Мы шли. Пахучий вереск стлался.
Туман проплыл меж луговин.
Нас много шло.
А конь остался
На поле и на лес... один.
Мы шли.
А вслед такое ржанье
Из-за болота донеслось,
Такое в голосе дрожанье,
Что нас растрогало до слёз...
Шло время по своим законам.
Шестая ночь сменила день.
Под утро услыхал дед-конюх
Неловкий топот под окном.
Дед вышел, потянулся вяло
И не успел разинуть рта:
Четвероногая стояла
Пред ним степная красота.