Сколько можно прожить с пустотою в душе, если тридцать четыре тебе уже? Может тридцать ещё или сорок лет, как Господь судил, у Него – ответ. Пусть отмерена будет хоть сотня лет, с пустотой в душе только жизни нет!
09.09.1960
В душе накипело, а поделиться не с кем. Абсолютно! Как это ни страшно, но приходится в этом убедиться. Слышать постояно полуупреки, что «я -де вижу, что ты чем-то озабочена, и тоже терзаюсь оттого, что ты молчишь...», и в то же время попробовать хотя бы чуть-чуть поделиться и попытаться освободиться от тяжести, - не выходит без лишних эмоций: и в результате скандал, я же оказываюсь несовременной, даже не успев всё выссказать и хотя бы этим облегчить своё состояние. Тогда к чему такие разговоры, к новым терзаниям? Их и так хоть отбавляй. Никакой помощи в результате, никакого совета, одни лишь беспочвенные предложения. Лучше уж ни с кем не говорить, даже с близкими людьми (которые, кстати, оказываются слишком далеко от твоих терзаний, называя их глупостями, но не разубеждая, и тем самым никогда не достигают цели. А может это и принесёт свою пользу, когда в уравновешенном состоянии проанализируешь свои мысли и сумбурные ощущения. Ну и, конечно, сейчас я осталась виноватой, не желая дальше вести разговор. А какой к черту разговор! Пореву, легче станет!
Я не понимаю, как люди не могут додуматься, что я ведь в течение десяти лет пребываю в состоянии нравственной неудовлетворенности. Может быть, первое время я по неопытности этого не понимала, а когда осознала, виной всему была моя гордость. Гордость и излишнее самолюбие – вот что было основным моим недостатком, вот с чем нужно было бороться с детства, а не с «унылым видом», являющимся лишь следствием, с самой причиной, которая принесла мне в жизни много горя и разочарования. Об этом никто не знает, да и не надо этого.
Нужно найти в себе силу, чтобы скрывать, но как, где её найти? Может быть, тоскуя в открытую, я хоть немножко отдыхаю, чувствую облегчение. А ведь чтобы скрывать, нужна большая сила, а черпать приходится в себе, а ведь неоткуда. Сил-то может не оказаться. Ведь иные, совсем задавленные жизнью, бодры и жизнерадостны, потому хотя бы, что чувствствуют себя самими собой: в семье, на работе. Но ведь для этого нужно, чтобы была любимая работа, личное счастье, любовь..., что угодно, только не пустота.
А если ничего нет, надо придумывать, как это не смешно. Надо попытаться заняться чем-нибудь, что тебя интересует, хотя бы рисовать. Правда, что из этого выйдет, говорит пример музыкальной школы, во всём могут опуститься руки. Что же останется? Собраться в кулачок и никому ничего не показывать, но это очень тяжело, трудно и , может быть, не удастся, потому что за тобой следят постоянно. Надо быть ещё сильнее, а где силы? Заколдованный круг. И всё-таки нужен какой-то толчок, что им послужит? Устройство в какую-нибудь изостудию, если это возможно, попытаюсь. А иначе ведь больше ничего не остается, хоть умирай. Нужно попробовать завтра же. Но ведь это снова проявление эгоизма, опять для себя только... Сил нет, но что-то нужно делать. Пусть уж этот эгоизм будет только импульсом, а насколько он будет сильным, покажет всё остальное. Тогда можно будет во имя чего-то чем-то поступиться и выиграть больше времени, чтобы не быть эгоисткой.
02.05.1965
Спасибо, что ты есть... Спасибо, что ты существуешь, это как-то вдохновляет, и делает жизнь радостнее, бодрит и заставляет забывать все печали. У меня уже вошло в привычку видеть тебя ежедневно, это потребность, иначе – расстройство на весь день. Каждая встреча утром, приветствие, уже окрыляет на целый день, поднимает во мне трудоспособность и жизнерадостность. Когда же я тебя не вижу, то весь свет становится не мил, работа валится из рук, и так до новой встречи. Я знаю, что между нами много препятствий, как говорится, мы не пара, и никогда нам, пожалуй, этих препятствий не преодолеть. Я рассуждаю и убеждаю себя в этом, но стоит лишь увидеть твою ясную улыбку, переброситься парой незначащих фраз, и плоды всех рассуждений исчезают, чувствуешь себя прекрасно, именно чувствуешь, хоть на седьмом небе, забываешь поневоле о своем возрасте, испытываешь юношеские мечты и надежды, и хочется жить и радоваться. Как немного для этого надо! Иногда по здравом рассуждении или по сигналам извне (комментариям окружающих или собственным наблюдениям) начинаешь убеждать себя в неизбежном, подготавливать себя к этому и делать всё, чтобы вытеснить твой образ и воспринимать его равнодушно, тогда ощущаешь какую-то холодящую пустоту, мыслишь спокойно, и вот уже кажется, что вырабатываешь равнодушие... Но, увы, это ненадолго. Опять стоит лишь увидеть тебя, и все снова забыто, и чувствуешь себя в небесах, в душе все снова поет и ликует.
Иногда мне кажется, ну зачем ты обладаешь всеми хорошими качествами: и честностью, и прямотой, и принципиальностью. И ещё – зачем ты любишь все то, что и мне нравится, зачем у нас похожие стремления и вкусы? А говорят, что только противоположности сходятся и стремятся друг к другу (закон физики).
Последнее время почему-то для меня очень тяжелы и мучительны твои неожиданные посещения. При твоем внезапном появлении мне очень трудно сдержать себя, особенно, если ты сразу обращаешься ко мне, я начинаю краснеть и от этого теряюсь еще больше, стараюсь быстрее кончить разговор, а страдаю от этого еще сильнее. Наверное, это уже стало заметно для окружающих, поэтому я избегаю подобных встреч и разговоров, и когда ты находишься поблизости, возле моих соседей, не подхожу и не вступаю в разговор. Понятно ли тебе всё это? Или ты видишь в этом мое пренебрежение, а, может быть, ты просто не замечаешь ничего и никого? Однако твое предложение на последнем занятии об устройстве вечера и твой прямой вопрос ко мне о причине моего непоявления на первомайском вечере дают повод для различных хороших предположений, а прежде всего, снимают запрет с необузданных мечтаний. Возвращаясь в этот вечер домой, у меня внутри всё пело и радовалось. А может быть, все это было сказано так, между прочим, тем более, что на следующий день мы не виделись, и ещё, по-моему, день, и тем мое состояние снова было повергнуто в уныние. А все же, вспоминая день вечера и тебя во всем параде, можно было предположить, что ты пойдешь на вечер, а мы собирались в кино и перед уходом встретили тебя. Не повлиял ли этот факт на твое окончательное решение? А может быть, ты тоже немного смущаешься и не знаешь, как себя вести? Нет, хватит придумывать, что себе хочется. Так это, или нет, но, благодаря тебе, я чувствую цену жизни, познаю и радость, и страдание, и эти внезапные переходы от одного к другому, словом, всю жизненную полноту... и спасибо тебе за это! Я еще не знаю точно, как к тебе отношусь, но мне хочется выразить свое отношение к тебе. По-моему, оно более всего передается заключитеной фразой стихотворения А.К.Толского «Средь шумного бала».
18.11.1965
Неблагодарное создание – человек! Казалось бы, успокойся, коль получил, что недоставало; так нет же, давай больше, это уже не удовлетворяет. Полгода прошло с момента предыдущей записи, и меня уже не удовлетворяет то, что я имею. Сначала хотелось избавиться от бессмысленной пустоты существования, потом появился проблеск, но он уже не удовлетворяет, давай раздувать его в пламя! Уже мало тех, пусть небольших, знаков внимания, о которых прежде только и думала, только их и ждала, и этим жила и радовалась. А сейчас, - подавай больше, этого уже недостаточно, они только больше будоражат душу, заставляя на что-то надеяться, и не дают совершенно покоя ни днем, ни ночью. Теперь мы общаемся реже: осталась лишь одна музыка, но между тем ездим вместе (уже 2 раза), правда, обратная дорога кишит попутчиками. (Я чудачка, как школьница, записываю!).
(Продолжение следует)