Зардеются кровавой меди капли в синем море,
Они уходят, не спросясь, за горизонта дно.
И небо навсегда с землёю в ссоре,
Ему истечь обильно кровью суждено.
Забыть, стерпеть и всё начать сначала,
Но город — спрут, всё душу жаждет он,
Мне веет радостно отчаянье печали.
Так дьявольски красив, и мне сбежать нельзя;
Он, как швея упрямая скупыми вечерами,
Меня вплетёт в сукно — знай, вот твоя стезя!
Гроссмейстерски, и самую отважную фигуру
Он превратит в согбенного ферзя.
О шлюха чёртова, презренная натура!
В себя вобравши столько смрадных тел,
Ты так честна, нежна со мной. О, дура!
И я люблю тебя, в любви ли есть предел?
Ведь даже тёмная и хладная могила
На эпитафии питает чувства тех,
Кого в тлетворной немощи она давно сгноила.
Столица грешная, мне нечем здесь дышать!
Тебе, постылая тщедушная графиня,
Теперь ещё смешно ли наблюдать,
Как в молодом и сочном теле
Гниёт неспелая душа?