Первая половина XVIII века. Франция. Новый Свет.
Бассейн Карибского моря. Атлантический океан.
Новелла в стихах
«И ты одинок, океан,
В безграничной свободе своей…
Мчат по волнам корабли,
Лишь покуда
ты терпишь
их груз».
Мысли Корсара
1. На абордаж!
Судно скользит по крутым зыбям,
Поет в парусах зюйд-вест ,
Кок на палубе морякам
Дает кой-чего поесть…
Но с каждым разом –
Скудней, скудней
Становится их обед…
И тут вдруг – боцман:
- Пятьсот чертей!
На завтра уж хлеба нет!
А капитан:
- Не гневи простор!
Порядок вещей таков:
Чем хуже тем, кто покинул порт,
Тем больший ждет их улов.
Ты знаешь сам – перед бурей – штиль.
Дай кости – спросить Судьбу…
По три шестерки – три раза…
Виль!
Мы держимся на плаву!
В беседу вмешался седой моряк:
- Послушай сюда, братва!
Америку пользуют все и всяк,
А значит – нам есть еда.
Дождаться ее, - то вопрос другой…
- Волчина! Ты прав, ей-ей!
- Веселый наш Роджер трясет щекой –
Ишь, требует сухарей!
- Поели, побаили – и к делам!
Забот – бочонок с лихвой…
А то, как бы в первый же ураган
Не стать для акул едой…
И бриг скользит по крутым зыбям,
И спорится день в руках:
Кто брюхо штопает парусам,
Кто чистит нутро в стволах…
Но вдруг из бочки на мачте-грот
Крик раздается:
-Вон!
Слева по борту, где горизонт,
Виднеется галион !
- Свистать всех наверх!!!
Корсар – скала:
- Мы будем их брать с кормы.
Сейчас, курс – зюйд. Лево руля!
Цель должно достичь до тьмы.
Налечь на весла. А стаксиль - прочь!
Не зря три шестерки, Виль!..
Кого-то порадует эта ночь,
А кто-то уйдет под киль…
Теперь курс – вест. Паруса убрать!
Сейчас их укусим в зад.
Успели, дружище, - ни дать ни взять –
Как раз стал лилов закат!
- Смотри! Нас заметили. Метушня…
Из пушек по борту – пли!
Идем на сближенье. Поддай огня!
- Их пушки страшны вдали.
- Эй, бесовы дети, на абордаж!
И с вами ваш капитан…
Сражения дерзкого ал мираж…
Но жребий отважным дан.
Руби канаты на грот и фок !
Вали их на левый борт!
Прошел обидно короткий срок,
И галион был стерт.
На палубу брига тащили все:
Оружье, порох, еду,
Пиастры, снасти, вино, питье
И разную ерунду.
Когда было кончено, то – корсар:
- Лоханку поджечь и – в путь!
Сейчас был короткий, но славный жар,
И можно рома хлебнуть.
Дележка завтра. Теперь остыть –
Единый приказ для всех.
«По три шестерки – три раза – нить
Предвиденья или смех???»
Открыли бочку… Отличный ром!
- Ну, братцы, за дерзких нас!
- Удача прикрыла своим крылом
От смерти и в этот раз.
- А раненых много?..
Что – ты и ты?
Царапина… Тут – сложней…
Залейте, чтоб не было вам беды,
Раны ромом скорей.
Все дружно хлебали горящий ром…
Корсар свой допил и встал:
- Вы тут порадуйтесь животом,
А я пойду за штурвал.
Кто знал его душу? Быть может Виль?
А, может, вон та звезда?..
И ты одинок, океан, как мир,
В котором нет слова ДА…
Смятенье схватки приносит миг
Забвения всех скорбей…
И ты одинок, океан, как крик
В миру голодных страстей…
Зачем мне это? Зачем мне то?
И жизнь для чего дана?
Если и здесь, и везде – одно:
Нет верного слова ДА!
Он вспоминал, как с Вилем они
Устроились на фрегат ,
И побежали бессонно дни,
Как будто вокруг был ад.
Труд корабельный, само собой,
Требует всей души…
Но был еще капитан лихой
И старшие все чины.
Кого ни вспомни – акулы злей,
Простым морякам – беда:
Провина есть – двадцать пять плетей,
А нет – так пинков полста.
Глумились, черти, кто, как хотел…
А в море сбежишь куда???
Он вспоминал, как настал предел,
И кончилась пытка та.
Лежали в трюме. Был отдых дан…
И он морякам сказал:
- Неужто не тонет в воде болван,
И страшен ли нам шакал?
Нас много, а извергов только пять…
- Да, так – оно так… Но, брат,
Нам грамоты всем не случилось знать,
Кто будет вести фрегат???
Он вспоминал, как полсотни глаз
Уставилось на него…
- Я поведу, если жребий даст,
И вы хотите того.
Он вспоминал дружный гул:
- Хотим!!!
И жажду правды для всех…
- Что ж! Завтра бездну подарим им,
Пусть судит Судьба наш грех.
Утром разделимся на пять групп.
Условный сигнал: мой крик.
Наш капитан, хоть учен, а глуп, -
Создаст нам удачный миг.
Был прост их план и, к тому же – скор,
Поэтому и свершен.
Пяти мучителей приговор
Исполнился, словно сон,-
Ушли за борт, как акулий корм, -
Все знали, что поделом.
Акулами были и в штиль, и в шторм,
И место их за бортом.
Он вспоминал, как вскричали все:
- Теперь, капитан, веди!!!
И он поклялся себе в душе
Все сделать для их судьбы:
Быть справедливым равно ко всем
И жребием общим жить…
Они свободны, но вместе с тем –
Обрублена с миром нить.
- Поднять на гроте пиратский флаг!
- Такого на судне нет.
- Тогда пожелаем себе всех благ
И вломимся в Новый Свет!
Быть может, бунт удалось бы скрыть,
Но выдался новый rage :
Пиратский бриг, проявляя прыть,
Сорвался на абордаж.
Все дрались крепко. И, черт возьми,
Пираты попали в плен!
Да только фрегат от такой возни
Дал сильную течь и крен.
Припомнил он и свои слова:
- Оставить им жизнь! А с ней
Корабль, а, вернее, уже дрова…
Посудина их целей.
Жить захотят, так спасут фрегат –
Каждому выбор дан.
Уходим на бриг – вот и весь расклад.
Пусть волны помогут нам!
Оставили, правда, воды, еды
Беднягам на восемь дней…
И стали под черным знаком беды
Свободны среди морей.
Он, размышляя, держал штурвал:
«Пираты пиратам – рознь…
Кто знал его душу? – Никто не знал.
А слушали все, небось!»
Припомнился первый их абордаж…
Золота взяли – тьму!..
Он молвил:
- На судне золото – блажь,
Не должно здесь быть ему.
Мы слиты в целостность, а оно,
Как дьявол, несет раздор.
Поделим – и в место свезем одно,
На остров Скалистых Гор.
Кто выживет, тот и придет за ним…
И так будем делать впредь.
Мы все равны, и наш путь един –
Нам надо вперед смотреть.
Уж думал: взбунтуются… Но – ни-ни!!!
Восприняли «на ура»:
- Ты прав. Мы на бриге своем одни,
К чему нам здесь мишура?!
Ни в порт зайти, ни построить дом –
Одна отвага нужна…
Он горд был: сначала да и потом
Команда была дружна.
Любил он этих морских бродяг
С их штормовой душой,
Любил и черный пиратский флаг,
Подаренный им Судьбой.
На силу есть сила – закон людей.
Пираты… Но для кого?
Для тех, кто под флагами королей
Творит в Новом Свете зло???
Мы все для них – лишь небесный меч,
Неотвратимый рок…
Нет в мире ни злых и ни добрых встреч –
У каждого свой урок.
Все там, где поставила их Судьба…
Различие только в том,
О чем болит у кого душа
И радуется о ком.
Так мысль текла за волной волна…
Братва до сих пор не спит…
Там ром уже глушится, как вода,
И байки вошли в зенит.
2. Рассказ Виля
- Эй, Виль, скажи, зело знать хотим,
Ведь ты капитану друг…
Чего он чуден и нелюдим,
Как будто пусто вокруг?
- Вроде, как судит, то справедлив,
И, как на праздник – в бой,
И, чудится, знает он много книг,
Да только все сам не свой…
- Ты нам скажи: может, порча, хворь
Наведены на него?
Он всем хорош, только спорь - не спорь,
А жаль от души его.
- А я вам вот что, братцы, скажу, -
И Виль отхлебнул, сопя, -
Сейчас вот другом ему служу,
А раньше слугой был я.
Он сам из бедных гасконских дворян,
Мы сызмальства с ним росли…
Но каждому, видимо, жребий дан –
Его разделили мы.
Все слушали жадно, как дети в ночь
Слушают сказки нянь…
И каждый чем-то хотел помочь,
Но жребий – такая дрянь!
Его не изменишь, как ни крути…
- Так слушай, робя, сюда!
С детства всяческой ерунды
Набрала его балда.
У нас, безродных, ведь просто все…
У них – благородных – нет.
Когда что-то надо – урви свое,
Они же впадают в бред:
Страдают и мучатся, Бог прости,
Как будто их режет черт,
А против правила – ни-ни-ни,
Совесть, вишь, не дает!
Я вам к чему это все веду?
Влюбился в соседку он
Такую же бедную на беду:
Не парочка – унисон!
Конечно, родителям их судьба
Мнилась совсем не так –
Каждый хотел поправить дела
Через удачный брак.
Гуляют по парку – пускай себе!
Пишут записки – что ж!
Жить на виду – это, как в узде,
Тут надобна хитрость, ложь.
Я часто видел из-за кустов:
Клянутся, бледнеют – страсть!..
И как-то бросил без лишних слов:
«Ее Вам надо украсть.
Венчаться тайно – Вам помощь – Бог!»
Он:
- Лишнего не мели!
Время течет, и наступит срок,
Мы клялись в вечной любви.
Нельзя на обмане построить храм…
- Ишь, ты, каково загнул!..
- Да я так точно подумал сам –
И, словно в воду, взглянул.
Прошло ни много ни мало лет…
И вдруг случилась беда:
Она исчезла, ушла без мет,
Бог знает, с кем и куда.
Мой убивался, кто б видел, как!
Не спал и бродил шальной,
И все платочек сжимал в руках,
Вышитый ей самой…
Я к тому сроку уж был женат,
Мне жребий упал иной:
До церкви не девка была, а клад,
Но стала лихой женой.
Гуляла, вишь ты, в лицо смеясь,
Со всеми, кто был не прочь…
Так мало: еще издевалась, мразь –
То день не такой, то ночь.
Родился первенец – чистый поп,
И – дочка потом – кузнец,
И я подумал, пусть треснет лоб,
А есть у всего конец.
Раз как-то ночью пришла – и в крик –
Мол, это не так и то…
И пол качнулся, был жуткий миг –
Я в руки взял долото…
И бил ее, словно ковал косу,
Не помня уже себя…
Потом отвез – закопал в лесу,
Но, как – все не вспомню я…
На утро пошел к своему:
- Суди,
Мол, я душегубцем стал…
А он:
- Не выдам, но ты иди,
Наш мир не так уж и мал.
- Ты глянь! Не выдал! Другой бы враз
Скрутил бы и – к палачу!
- Вы слушайте дальше мой горький сказ,
Про слезы свои молчу.
Но я, как чувствовал, не ушел –
Лишь в лес схоронился тот.
Ночами хаживал, словно вор,
Узнать, как там он живет.
Раз как-то сижу у себя в лесу,
Вдруг вижу, ан, мой идет…
Подумал бы всяк по его лицу,
Что парень умрет вот-вот.
Что? Как?
Мол, у герцога N он был:
Визит нанес ко двору,
И там, среди гладких вельможных рыл
Увидел любовь свою, -
Платье из кружев, на шее колье,
Под ручку с сиятельством… Да…
Моя была шлюхой на сласть себе,
Та душу, вишь, продала…
Я думал так, пока он сидел,
Словно остывший труп,
И щеки были белей, чем мел,
Но боль не сорвалась с губ.
Молчали чуть не до темноты…
Бывает, когда не слог…
Потом ее волосы и платки
Он в кучку сложил и сжег.
- Да, что тут баить, все бабы – дрянь!
- Не все… Что кому дано…
Такие уж карты достались нам…
Но это еще не все.
Прошла неделя. Он – вновь – ко мне.
Присел и давай читать:
«Прости. Я жила, словно в страшном сне,
И собралась бежать.
Приди в указанный день и час
В наш старый заветный храм,
Не надо изысканных пышных фраз,
Я ждать тебя буду там.
Приданное я принесу с собой,
Чтоб ты мог простить вину,
Бриллианты фамильные под рукой,
И я их с собой возьму».
Какой-то гнус был в ее словах…
Ишь, врезались в память как!
Ни боли, ни счастья в его глазах –
Лишь полный зловещий мрак…
- Пойдешь ли со мною ты в этот храм, -
И вспыхнул огонь в зрачках, -
Уж, видимо, быть нераздельно нам
И в жизни, и в мертвецах.
Настал день встречи. Приходит в лес –
Одет, как простой лесник,
А из-за пояса, точно бес,
Резной пистолет торчит.
В ботфорте – охотничий нож-тесак,
Мешок дорожный в руке:
- Здесь все для скитальческих нужд и благ –
Путь радостней налегке.
Начнется закат, и пойдем во храм…
Теперь давай помолчим…
Уже ведь счастья не видеть нам –
Оно не огонь, а дым.
Мы подходили в кромешной тьме…
Засов был снят… Ни души…
И мы бесшумно, как тени две,
В открытую дверь вошли.
Уж, видно, свечи зажгла она,
Чтоб дрогнуло сердце в нем…
И вырвалось шепотом:
- Может, я?..
Ведь мне все равно быть псом…
А он мне – так же:
- Нет, братец, нет…
Моя Судьба – лишь моя.
Она к нему бросилась, как на свет…
Нам всем – только Бог – судья.
А он – как вкопанный – лишь глаза –
Тлеющие угли…
Она распахнула свой плащ – краса…
- Здесь все для тебя… Прости!
Брильянты сверкали, словно с небес
Все звезды были на ней…
А он был нем, будто бы исчез
Уже из мира людей.
Рука незаметно сползла к ремню
И вынула пистолет:
- Я драгоценностей не люблю.
Иуде прощенья нет, -
И брызнул выстрел почти в упор
В сверкающую грудь…
- Теперь уходим, -
А в горле кол, -
Пора нам в далекий путь.
- Брильянты хоть взяли??? – Они важны.
- Да – нет – не позволил взять.
Сказал:
- Это саван ее души,
И нам он будет мешать.
Потом все обычно: Кале , фрегат
С курсом на Новый Свет…
Но он ничему не бывал уж рад,
Как будто принял обет.
Как час веселья – он глух и нем,
И первый – в отпор беде.
И по ночам он частенько мне
Читал наизусть Данте…
- Чего-чего??? Не расслышал, брат.
- Да был человек такой…
Еще при жизни спускался в ад –
Не мог, вишь, найти покой…
Потом обо всем написал в стихах…
- Ишь, черт! Нам ведь всем туда…
- Зачем при жизни подобный страх?
Уж сдохнем – пускай тогда!
- И я так думал, но был болван –
Раскаянье всем дано…
Вот знал бы с детства, как гнусно там,
Так было б не все равно.
- А ну, тя – к бесу! Уж спать пора.
- Тоски понагнал – на год!
- Так сами же липнули, как смола,
И клянчили… Ну, народ!!!
3. Кораблекрушение
Ложились вповалку – кто где сидел…
Лишь Виль был совсем не пьян:
Воспоминанья прогнали хмель,
А сон прогнал капитан:
- Эй, Виль, дружище, иди сюда!
Есть дело и разговор.
Смотри, к нам с оста ползет беда –
Рассвет уж больно не добр.
Виль глянул – точно – полоска туч
С оранжевою каймой,
И сквозь нее одинокий луч
Тянется за кормой.
- М-да… Вечером взбучки не миновать.
Работы хватит для всех…
- Ты, вот что, - сейчас отправляйся спать,
Ведь пару часов – не грех…
- Слышь, капитан, я сегодня им
Про жребий наш рассказал…
Сильно пристали – мол, знать хотим
С чего это хмур корсар…
- Ну, что же – сказано – и долой!
Пусть знают и дуют в ус.
Мы связаны мертво одной петлей
И держим единый курс.
Иди-ка спать. Невелик зазор –
В полдень даю подъем.
«Всегда один…» -
Но шепнул в простор:
- Нет, все-таки с кораблем!..
К полудню ветер совсем утих…
Но где-то там, за кормой,
Рос мглисто-лиловый небесный гриб
С оранжевою каймой.
Железная свая, словно набат,
Выдохнула: «Вставай!»
- Эй, робя, поглядывай-ка назад
Да духом не унывай!
- Крепи канаты! Проверь балласт!
Борта осмотреть в трюмах!
Дележка будет, когда, Бог даст,
Выдержим этот страх!..
А гриб все ближе, и полный штиль…
Уж солнце клонится вниз…
До берега больше полсотни миль…
« М-да… Жребия крут каприз…
Еще часок – и начнет свистать.
Столь грозен сейчас покой…»
- На грот и фок паруса убрать!
Судно – к весту – кормой!
…Чернело быстро. Еще быстрей
Вздувал океан валы.
И шквальный ветер, как лиходей,
Вырвался вдруг из мглы…
Корабль швыряло, как скорлупу,
А ураган крепчал…
Каждый в душе вопрошал Судьбу…
А ливень валы хлестал,
Они ярились и гребни зло
Обрушивали на борт…
- Держись, ребята! Ведь нам везло…
- Эк, расшалился черт!
- Эй, там, на палубе! В трюме – течь!
- Слушай приказ, братва!
Все лишнее – за борт! О жизни речь.
- Дожить бы хоть до утра…
- Не ной напрасно! Нам – путь один –
Сражаться. Пока целы.
Жребий взбалмошный господин,
И все мы - его рабы.
Часы и минуты сплелись в одно,
Пока не настал рассвет.
- Ясно, что судно идет на дно,
А в шлюпках спасаться – бред…
- Спокойно, братцы! Ведь малый шанс –
Лучше, чем никакой.
К берегу за ночь швырнуло нас
Здорово по прямой.
Время сейчас – наш первейший друг,
Буря идет на спад.
Держимся, сколько возможно, вдруг
Минем подводный ад.
И длилась схватка в кольце стихий…
Они отступили… но –
Все молча в шлюпки садиться шли –
Корабль уходил на дно…
Корсар командовал:
- Торопись!
Все в сборе?..
- Да где-то Виль…
Бедняга в трюме еще, кажись…
- Спускайтесь! Я так решил.
Мы вас нагоним… Тут: что – кому…
Эй, Виль, дружище, ты где?..
Скорей дай руку! И – за корму!
Последний наш шанс – в воде!..
Едва отплыли, кивнул бушприт
Миру в последний раз…
- Он славно пожил… И вот – погиб…
- И мы погибнем сейчас…
И вдруг к обломку мачты волна
С шумом прибила их…
- Вот нам прощальный привет со дна –
Растянем предсмертный миг…
- Нам шлюпки, видимо, не догнать –
Ветер еще шальной…
- Слышь, капитан, мне молитвы знать
Не выпало ни одной…
Прочти хоть ты, пока время есть…
- Они нас вряд ли спасут…
- Да в ад страшновато мне сразу лезть…
- Нас медленно поведут.
- Слышь, жути нагнал мне своим Данте…
- Данте!!! Пятьсот чертей!!!
Запомни, а то засмеют в котле
Грешной ватагой всей.
- А ты не боишься совсем, поди?..
- Там не страшней, чем здесь.
Подумай-ка лучше и прокрути,
Как нас акула съест…
А ветер гнал за волной волну,
Обрушивая стеной…
- Виль, мы продолжим уже в аду…
И наступил покой…
Скользили тучи легко-легко
В даль по крутым зыбям…
Так, будто и не было ничего,
Подобного кораблям
Человеческим…
4. За чертой
Клубилась тьма вокруг
Не ясно сколько дней…
Корсар прозрел не вдруг
От слепоты своей.
И видит Виля он
Поблизости средь тьмы,
Того качает сон
На волнах пустоты…
Терзает душу жар,
И слышен стон вдали…
Сквозь ночь глядит корсар,
Как мчатся корабли,
Их судно – среди них…
В пространстве – лишь печаль…
Но в этот скорбный миг
Виднеться стала даль
В зарницах и громах…
«То, верно, ад горит…
Внизу и в небесах –
Везде душа болит!
За кораблями нам», -
В момент решил корсар.
- Эй, Виль! Вставай, болван!
Довольно уж проспал, -
И молния из глаз…
Очнулся мигом Виль.
- Ну, боцман, в этот раз
Нам на руку был штиль!
Вон, видишь, корабли???
За ними наш полет,
Что на Земле сплели,
Теперь нас в небе ждет.
- Страх, капитан, меня
Терзает изнутри…
- Не бойся, друг, огня –
Лишь гнилости беги.
Слов не было, и звук
Не колебал простор –
В преддверье царства мук
Мысль ткала разговор.
Проплыли корабли…
Потом – толпа теней…
И мы уж не могли
Не мчаться вслед за ней.
Усиливался жар,
Чем дольше длился путь –
Казалось, что пожар
Испепеляет грудь.
Хотя б глоток воды!
Но такова игра:
Осталась у черты
И пища, и вода.
Здесь только – боль и зной…
- Терпи, мой друг, терпи!
Припомни, как с тобой
Мы брали корабли…
Вдруг нас и сонм теней
Увлек водоворот…
И прежних горячей
Был каждый поворот.
Как щепы всех несло
В бездонную дыру –
Крутило, било, жгло
Сильней, чем на Яву…
Вдруг Голос, словно гром:
- Все гневные – ко мне!
И нас прижало лбом
К расплавленной стене…
- То, верно, Виль, наш гнев
Расплавил небеса…
- Что ж, капитан, напев
Таков, как словеса.
Ты, главное, со мной –
Чего еще желать???
Жизнь не была святой,
Учила лишь страдать.
- Да, друг, уж это мы
Умеем, как никто!
Гнев, хоть и сам от тьмы,
Всегда разит ее.
- Разит, мой капитан,
Но, видно, так легло,
Что тех, кому он дан,
Везде встречает зло.
- Ты прав, дружище, Виль!
Тьма пожирает тьму,
И рок нас осудил
Здесь искупать вину.
- А всепрощенья дар???
Я помню, как аббат
Нам говорил, корсар,
Что минет грешных ад,
Если они верны
Святейшей церкви Пап…
- Все это – сети лжи
Для дураков и шляп.
Пред Высшим – все равны –
И Папа, и пират…
Лишь те, кто не грешны,
По смерти минут ад.
Для всех духовных лиц
Мирская власть важна,
Чтоб перед ними ниц
Поверглась бы земля.
Ты убедился сам –
Содеял – дай ответ.
Нигде, по всем мирам,
Суда иного нет.
Беседа душ текла,
И жар ослабевал –
От осознанья зла
Стыл липнущий металл.
И мы в своем кругу
Свободу обрели:
Могли нестись к врагу,
Искать друзей могли.
Последний наш приют
Клубился и пылал…
- Гляди-ко, Виль, а тут
Есть все – и млад, и стар!
И добрых христиан
Не меньше остальных…
Так что аббат твой лгал,
Как, в общем, весь род их.
В дыму носились мы,
Грехи ища свои…
Таков закон Судьбы,
Чтоб мучили они,
А дух их искупал,
Казня себя виной…
К нам сонм теней взывал
Под огненной волной…
И Виль вскричал:
- Нашли!!!
То были души тех,
Чьи брали корабли,
Предвидя свой успех.
Они смотрели в даль –
В огонь своих грехов,
И в них вонзалась сталь
Их собственных клинков.
А жертвы, в свой черед,
Глазели на свои –
То был соседний род,
Утопленный в крови.
А этот род вкушал
Свои плоды во зле…
Все души жар терзал,
Как равных во грехе.
Но выяснилось то,
Что христиан – сильней –
Им было знать дано
Христово – «не убей».
На нас замкнулся круг
Возвратной драмы зла.
Явились мы… И вдруг
Ударили грома,
И молнии персты
Разъяли души всех,
Кто был в одной цепи,
Свершив единый грех.
Сверкнула боль, и мрак
Обломки душ накрыл…
Но воссоздался всяк
И вновь себя сплотил.
И снова грянул гром
И молнии, и мрак…
Был спаян круг огнем
Убийств, захватов, драк.
Но с каждой новой тьмой
Редел он и редел,
Ведь каждою душой
Не равно грех владел.
Вот, наконец, и нам
Настал черед идти –
Влачиться по кругам,
Платя свои долги.
Преодолев хаос,
Мы вылетели прочь,
И жаркий смерч понес
Нас по спирали в ночь.
Нас вихрь швырял о тьму…
И вдруг, как мерзкий зверь,
Ощерилась внизу
Дымящаяся щель…
Огонь дышал внутри,
И плыл зловонный дым…
- Расходятся пути…
Корсар, ты невредим!
Меня ж несет туда,
Помимо воли всей…
Не пожалей труда –
Опорой будь моей!
- Летим, бедняга, Виль!
Я волен быть с тобой.
Похоже, этот мир
Сведет тебя с женой.
Нас поглотила пасть…
Да! Это был вертеп.
Там всех кромсала страсть,
И каждый в ней был слеп.
Но за чертой нельзя
Земное обрести!
Рождала душ возня
Змеиные клубки…
Насытить лона все
Стремились по скорей,
Но с болью рвалась связь, -
Нет судорог страшней!
Густою вонь была,
И вопли – велики…
- Эх, люто же жена
Страдает за грехи!
Вдруг молния и гром
Разъяли Виля в миг…
Над этим вязким дном
Впервые вихрь возник!
Развратные глаза
Таращил липкий страх…
Конечно же, гроза
Была здесь не в честях!
Лишь воссоздался Виль,
Как Глас, не ясно чей,
Взгремел:
- Ее судил,
Так будь подсуден ей!
И вновь вскипела страсть,
Свивая кубла змей…
Душ слизких – яра казнь –
Нет зрелища гнусней.
- Пошли отсюда, друг!
Уж зело мерзко здесь.
Похоже, этот круг
Из экскрементов весь.
- О да, мой капитан,
Здесь чести нет ни в ком!
Всем людям выбор дан.
Их выбор быть дерьмом.
- Но странны мне слова,
Что ты подсуден ей…
Подсуден, но когда?
И чем?..
- Судьбой своей.
А вот – когда – темно…
Мы выскользнули в щель…
- Зловоние одно!
- Скорее – прочь отсель!!!
Мелькая и кружась,
Неслись в воронке мы…
И вдруг втянуло нас
В окно кромешной тьмы…
Повсюду трупный смрад
И пламень ледяной…
Вот это ад, так ад!
Еще сыщи такой!
Иудино гнездо:
Чем глубже, тем страшней…
Прощенья не дано
Для донных степеней.
Кто пожирает сам
Здесь самого себя,
Кого рвет пополам
Льдяной поток огня,
А кто гниет в червях,
Сил не имея встать,
Кого-то гонит страх
Без права отдыхать…
- Смотри, корсар! Она!
Любовь твоя сидит…
- Исчадие со дна,
Так вот, каков твой вид!
Недвижная, как смерть,
Дыра в груди – черна,
Лишь вниз могла глядеть
Теперь уже она.
Внизу лежал брильянт,
Искрился и сверкал…
Но ад – всего лишь ад!
И камень коброй стал.
Вцепилась кобра ей
В бесцветные глаза.
И снова перед ней
Пал камень, как слеза.
Но стало холодней,
И замерло вдруг все…
И кобра, первой злей,
Вцепилась в грудь ее.
И продолжалось так,
Покуда до основ
Не сгрызли змеи в прах
Зерна ее покров.
Но снова из зерна
Душа воссоздалась
И заново прошла
Заслуженную казнь.
- Да, я в суде был скор, -
Подумал вслух корсар, -
Небесный приговор
Земных ужасней кар.
И молния тот час
Ударила в него…
Осколки в этот раз
Взметнулись высоко…
И долго не могли
Соединиться в дух…
Жизнь скорого судьи –
Источник долгих мук.
И все-таки корсар
Преодолел хаос,
Но из руин восстал
Без радости и слез.
И Глас, не ясно чей,
Ему прогромыхал:
- Ты метил в сердце ей,
А в грудь свою попал.
Спаси теперь себя –
Избавь ее от змей.
Нет праведней суда.
Нет жертвы тяжелей.
Огонь ворвался вдруг
В обитель лжи и зла
И по спирали мук
Нас вынес из котла.
Меж небом и землей
Скитались мы вдвоем,
И снежною страной
Был взор наш привлечен:
- Смотри, дружище, Виль!
Какой простор и свет!
Мы ж облетели мир –
Нигде такого нет!
- Не время мне сюда –
Я чую всей душой,
Хотя, как никогда,
Хочу лететь с тобой.
Простились. Виль исчез
Мгновенно, как и ад.
Корсар спустился в лес
И холоду был рад.
Невидимый бродил,
Невидимо взлетал…
Здесь каждый путь манил,
Но, все ж, он свой искал…
Вот город. Гарь и снег.
Уставший мрачный люд…
И Голос:
- Человек!
Твой выбор ляжет тут.
И вспышка…
Он ослеп:
Ни памяти, ни снов –
Лишь ощущенье – склеп,
И он в тисках оков…
Нежданен боли миг,
И узок путь наверх…
Сквозь мрак был слышен крик:
- Родился человек!!!
Едва-едва светало…
Примечания.
1. Зюйд-вест – юго-западный ветер.
2. Кок – корабельный повар.
3. Веселый Роджер – пиратский флаг. На черном фоне – череп с перекрещенными костями.
4. Бриг – небольшое 2-х мачтовое маневренное судно. Часто использовалось пиратами.
5. Грот – центральная, самая высокая мачта на корабле, обычно на ней крепилась наблюдательная бочка.
6. Галион – 3-х мачтовое судно, отличающееся низкой скоростью и маневренностью. Использовалось в торговых целях. На нем, обычно, из Нового Света в Европу перевозили награбленные богатства.
7. Стаксиль – название одного из парусов на судне.
8. Фок – вторая по величине мачта на корабле. Находится за грот-мачтой – ближе к корме.
9. Фрегат – 3-х мачтовое маневренное судно. Чаще всего использовалось для военных целей.
10. Rage (фр.) - /раж/ - ярость, иногда, жестокая схватка.
11. Зело (устар.) – очень.
12. Кале – порт во Франции на побережье Ла Манша. Сейчас утратил свое былое значение, а в XVII-XVIII веках считался самым оживленным портом в государстве.
13. Ост – восток.
14. Бушприт – выступающая острой стрелой вперед носовая часть парусного судна. На ней крепились направляющие паруса треугольные по форме.