До утра засыпают и звери, и птицы, и травы.
Даже ветер стихает, ложится, свернувшись клубком.
Облака языками багровой светящейся лавы
повисают под дымным закатом над чёрным холмом.
На подёрнутой рябью воде чуть качается лодка.
Капли падают звонко со звеньев причальной цепи.
В этом медленном вечере слышится грустная нотка.
Может быть, потому, что мой друг в этом мире не спит.
Он не может уснуть, он изранен саднящим закатом.
Для него этот вечер — не просто меж многих иных.
Он не верит, что жил, и что снова родится когда-то.
Он прощается с миром — ему не остаться в живых.
Потому что война, а мой друг не привык укрываться
за чужими телами. А значит, укроет других.
Он уйдёт на рассвете, он просто зашёл попрощаться.
И, усевшись на старом причале, как вечер, затих.
Ну и я помолчу — мы уже всё друг другу сказали.
Много больше сказали, чем можно позволить сказать.
Много раньше сказали, чем слово, что было в начале.
Чтоб не взвыть на вокзале, я его не пойду провожать.