Вдаль дорожкой полевою, то прямою, то кривою,
В одну сажень шириной и с немереной длиной.
То долочек прокошённый, то кусточек распашённый.
Повечерье на лугу сыпет макову дугу.
Вьётся в быльнице тропинка, в небе первая звездинка,
И лазурья высь до дна вся от туч острижена.
Воскурились влагой росы, травы вытянули косы,
Яркий обод заревой гас над тихою рекой.
У крутого бережочка, у крупчатого песочка
В ивняковый ухожей примостился Алексей.
Взором в небо устремлённый, тяжкой думой увлечённый:
Во каком ином краю он найдёт любовь свою?
Сколько вёрст ему скитаться и куда отсель податься?
Вдруг припомнил молодец: пред прощанием отец
Подал малый узелок и напомнил про зарок.
«В глухомани есть избушка, там живет Яга старушка,
Довелось мне, как-то раз, притулиться к ней на час.
Хоть и в том краю лесистом часто знается с нечистым,
Мне та бабка помогла – чудо-лапти отдала.
Пусть в них лыко обветшало, не годится и в мочало,
Но во все края земные, в веси, горы ли глухие,
Стоит только им шепнуть, то укажут верный путь».
Из-за плечной коробейки вынимает Алексейко
Лапоточки в две тесьмы – с виду вроде бы скромны.
Лет то минуло не мало: сила дивная пропала,
Годны, может, взять в ладонь, да и выбросить в огонь.
Но спытать их доведётся – много пота не прольётся,
Лишь проведать как-нибудь то, куда направить путь.
Дай, одену лапотёнки, подвяжу накрест тесёмки
И к Ягинишне в избу ненароком загляну.
Он поднялся, встрепенулся, в лыко старое обулся,
Пару тайных слов шепнул и один шажок шагнул.
В тот же миг как пух гусиный взвился он над речкой длинной.
Вторый раз ногой вильнул – плёс легко перешагнул.
Ну а третий шаг ступил – так и след его простыл.