Из аварской поэзии:
Максуд ЗАЙНУЛАБИДОВ
Прометей
(поэма)
1. Золотой самородок
Как будто самородок золотой,
Мой Дагестан на божий свет явился,
Что прежде под скалистою землёй,
Подобно кладу редкому хранился.
Но этот клад так долго был незрим,
И не было такого человека,
Который бы пещеру отворил
И замер от сияющего света.
И вот в горах родился Прометей –
В селении Цада,
В крестьянской сакле,
Чтоб стать поэтом родины своей,
Красу её воспев в аварской саге.
Тот мальчик был посланником небес
И наречен поэтому Расулом…
Родился он – и мрак ночной исчез,
И небо нам объятья распахнуло.
Он вынул самородок из земли
И протянул его большому миру,
Чтоб и вблизи все люди и вдали
Услышали взволнованную лиру.
И клад тот вознесся над головой,
Сказал поэт восторженно и громко:
– Смотрите, люди!
Край прекрасен мой!
Его краса завещана потомкам.
Мой Дагестан!
Ты лучший из даров!
Подобно самородку золотому,
Сияешь ты в созвездии миров,
И я сияньем этим очарован!
Так восклицал восторженный поэт,
Что был и сам подобен самородку
И на земле оставил яркий свет,
Шагнув в бессмертье твердою походкой.
2. Четвертое орлиное гнездо
Я все стихотворенья на земле
Распределил бы по орлиным гнездам,
Что были свиты прямо на скале
Вдали от глаз людских под небом звёздным.
Там, на черте меж небом и землей,
Четыре бы гнезда найдя орлиных,
Приют бы отыскал я и покой
Для всех стихов,
Коротких или длинных.
В одном гнезде бы поселил стихи,
В которых мысли на орлов похожи,
Зато слова, как мухи, так мелки,
Что их заметить даже невозможно.
Таких стихов, наверное, не счесть,
И жизнь кипит ключом в кругу их дружном.
У каждого свое местечко есть,
Которое оспаривать не нужно.
А во втором бы поселил гнезде
Я те стихи, где мысли, словно мухи,
Хотя жужжат назойливо везде,
Но непонятны даже и старухе.
Зато слова – орлы!
И так горды
Они порою клёкотом гортанным,
Что собственной не видят пустоты,
Уподобляясь царственным титанам.
Вот и таких стихов, увы, не счесть,
И жизнь кипит ключом в кругу их дружном.
У каждого свое местечко есть,
Которое оспаривать не нужно.
А в третье я гнездо бы поселил
Стихи, где мухи – и слова и мысли…
Собрав бы их со всех концов земли,
Закрыл для них бы солнечные выси.
Таких стихов на этом свете – тьма,
Количество их, впрямь, неисчислимо…
Они способны мир свести с ума,
Но царство их, увы, непобедимо!
Четвертое, последнее гнездо
Отдал бы я для тех стихотворений,
Которые в величии простом
Мог написать пророк лишь или гений.
Там и слова и мысли, как орлы!
Там суеты не встретишь и гордыни…
И смотрят они зорко со скалы,
Для нас недосягаемы отныне.
Гомер и Байрон, Пушкин и Расул –
Кавказский Прометей из Дагестана…
И горы наши древние несут
Стихи его сквозь время неустанно.
3. Три богатыря
Картина есть про трёх богатырей,
Которая всем сызмальства известна:
Три воина, что в мире всех сильней,
Застыли в ожидании на месте.
Один на вороном сидит коне:
Как самый старший он посередине…
Но держится с другими наравне,
Ведь путь один на всех у них отныне.
Второй джигит, что с левой стороны –
Свой стиснул меч и смотрит непреклонно…
И белый конь, как вкопанный, застыл
Под седоком могучим и бессонным.
А третий богатырь, впрямь, как огонь,
И так похож обличием на горца…
Хоть голову склонил каурый конь,
Но юноша отважный смотрит гордо.
И вижу я других богатырей,
Прославивших Отечество родное:
Один из них Толстой – он всех мудрей,
«Война и мир» шедевров многих стоит!
Второй по праву рядышком стоит…
И «Тихий Дон» – твоя степная сага,
О, Шолохов, бессмертна, как гранит,
И Мелехов значительней Форсайта.
А третий богатырь моложе всех:
Кавказец из Цада – Расул Гамзатов,
С рожденья обречённый на успех,
Поэзией прославился крылатой.
Стоят на страже три богатыря
Своей державы и литературы.
Границы стерегут её не зря
Они от надоедливой халтуры.
Война и мир повсюду на земле
На грани равновесия застыли…
И притаилось зло в свинцовой мгле,
Ведь люди про раскаянье забыли.
И мечется наш беспокойный век,
Как Мелехов в степи своей метался…
Пусть мал и грешен смертный человек,
Но человеком всё же он остался!
А что теперь? Ни дружбы, ни любви.
Один расчет, как яд, из недр струится…
На помощь, век, Расула позови
И перечти великие страницы!
Его призванье – верность и талант!
Любовь и дружба – вот его Держава!
Парение цадинского орла
Ни зависть не испортила, ни слава.
И потому, наверное, не зря
Спасая нас от гор макулатуры,
Сегодня снова три богатыря
Стоят на страже чести и культуры.
4. Стихами написанное имя
Весёлый в старину обычай был:
Когда в семье у горца сын рождался,
Чтобы из сердца выпустить свой пыл,
За пистолет мужчина горский брался.
На радостях созвав своих друзей
И всю родню на бурное застолье,
Отец, удачи ждавший столько дней,
Склонялся над сыновьем изголовьем.
В разгар пирушки сына доставал
Он с гордостью из горской колыбели
И в потолок, прицелившись, стрелял
Так яростно, что женщины бледнели.
И имя сына он произносил
Торжественно...
А гости привставали
И, кто на что горазд из горцев был, –
Все в балку потолочную стреляли.
И пулями на матице они
Писали имя нового джигита,
Чтоб в прошлое не канули те дни
И имя горца не было забыто.
И если сын достоин был отца,
То имя красовалось в доме вечно.
Но если вырастал он в подлеца,
Отец крушил жилище бессердечно.
И матицу, и балки, как дрова.
Сжигал жестоко он, облив бензином,
Умолкла чтоб недобрая молва
И горы позабыли имя сына.
Мой Дагестан, на матице твоей
Прославленных имён стоит немало!
Ты помнишь всех великих сыновей,
И юношей и древних аксакалов.
Но имя есть великое одно,
Не пулями написано –
Стихами!
Вовеки не состарится оно
И, как вчера,
И завтра будет с нами!
И всем его завистливым врагам
Не суждено увидеть дым над крышей…
Мы не сожжём, что дорого так нам,
И слова осужденья не услышим.
Нет, не на балке, а на небесах
Написано уже Поэта имя…
Твердят его сосновые леса,
Раскачивая кронами своими.
И вторит эхо горное его,
И бурная Койсу о нём рокочет.
И в Дагестане нет ни одного
Ребенка, что читать его не хочет.
Расул Гамзатов!
Это на века…
Ведь он гигант поэзии Кавказа.
И не поглотит времени река
То имя, что бесценнее алмаза.
Оно сияет сверху, как звезда,
Нам путь в ночи кромешной озаряя.
И будет так отныне и всегда,
Ведь жизнь свою мы по нему сверяем.
5. Прометей
Трёх Прометеев древний знал Кавказ –
Великих, несгибаемых, могучих…
Один из тьмы веков дошел до нас,
Раздвинув окровавленные тучи.
Украв с небес божественный огонь,
Он обогрел им всё людское племя…
Дотла испепелил свою ладонь,
Но посмеялся надо богами всеми.
Прикованный цепями,
Среди скал
В своём он не раскаялся деянье,
Хоть жадно тело бренное клевал
Орёл, что послан был как наказанье.
Жестокий Зевс не смог его сломить
И позабыт давным-давно народом.
А имя Прометея меж людьми
Становится известней с каждым годом.
Ещё один кавказский Прометей
Огонь свободы нёс в родные горы
И памятен он тем среди людей,
Что честь свою отстаивать мог гордо.
Хоть пленником стал белого царя,
Но всё ж не снял он с пояса кинжала,
Перед которым тридцать лет не зря
Бесчисленная армия дрожала.
В Калуге – к чужедальней стороне
Прикованный незримыми цепями –
Он вспоминал о яростной войне
И в сердце старца загоралось пламя.
А третий Прометей ты – наш Расул!
Огонь твоей поэзии прекрасной
Давно пришел и в город, и в аул,
Чтоб никогда уже в них не погаснуть.
В Цада на крыше плоской много раз
Ты любовался нашими горами
И в сердце твоём детском в этот час
Поэзии святой рождалось пламя.
Оно росло и ширилось и вдруг
Необычайной радугою стало,
Что светом своим радостным вокруг
Расцвечивало всё и озаряло.
И злобные завистники не раз
Тебя цепями сковывали тоже,
И кровь из ран невидимых лилась,
И правда твоя насмерть билась с ложью.
Ты так страдал, что мощная страна
Распалась – и не склеить её снова…
И что друзей великих имена
Подверглись очернению слепому.
Что тружеников славных бьют плетьми
На митингах бездельницы-сороки…
Что нависает ужас над людьми
И все соблазны мира и пороки.
Терзался ты, что снова Дагестан
Для чьих-то подлых козней стал ареной,
Что для борьбы ты немощен и стар,
И не с кем поделиться сокровенным…
И за Россию так болел душой,
Как только сын за мать переживает –
Не пасынок –
А кровный и родной,
В чьём сердце боль, как рана ножевая.
Расул Гамзатов – третий Прометей,
Огонь твоей поэзии прекрасной
Пыталась погасить в пылу страстей
Тьма мелких злопыхателей напрасно.
Ведь все шакалы на твоём пути
В стихов твоих капканы попадались,
И раны заживали на груди,
Хоть их клевать стервятники пытались.
И ты, как легендарный Прометей,
Преодолев страдания и годы,
Взошёл звездой над родиной своей,
Чтобы пройти с ней через все невзгоды.
6. Новая звезда в созвездье Лиры
Покоя звёзды многим не дают,
На них не прекращаются атаки.
Без промаха вновь дуэлянты бьют
И навсегда скрываются во мраке.
У Чёрной речки и у Машука
Погасли ослепительные звёзды,
Но свет их к нам летит через века
И освещает снова наши вёсны.
Завистников у звёзд иных не счесть,
Они везде преследуют поэтов –
На дар их покушаются и честь
И не жалеют никогда об этом.
Всегда, как будто карлики, снуют
У спящего спокойно Гулливера,
Везде они носы свои суют
И никогда ни в чём не знают меры.
Вот также и Гамзатова всегда
Завистливые травят лилипуты…
С тех пор, когда взошла его звезда,
Она, увы, не нравится кому-то.
Строчат пасквили карлики в ночи
И собирают подписи под ними.
Их совесть лилипутская молчит,
Великое их раздражает имя.
И те, кому когда-то он помог
Из темноты безвестности пробиться,
Обходят стороной его порог,
Чернее ночи злобные их лица.
И побольней стараются кольнуть
Больное и израненное сердце.
Извилист и неправеден их путь,
Но души их не знают милосердья.
И толстосумы любят поучать,
Как надо жить великому поэту,
Хоть неспособны никогда понять
Его стихи, поэмы и сонеты.
И гладеньких чиновников толпа
Свои вновь рассылает циркуляры.
Но в них не помещается судьба,
Божественным отмеченная даром.
И Бенкендорфы новые спешат
Умерить пыл его горящих строчек
И, завистью и злобою дыша,
Опять в тиши свои доносы строчат.
И лишь народ, поскольку сам велик,
Великого поэта понимает…
Жаль одного, его прекрасных книг
С годами на прилавках не хватает.
Взошла Расула яркая звезда
В созвездье Лиры ей пылать отныне.
И небосвод свой светлый никогда
Она уже вовеки не покинет.
Перевод с аварского
М. АХМЕДОВОЙ-КОЛЮБАКИНОЙ