Тишина, зловещая, тревожная,
Словно маслом вдруг залило глади вод,
Лишь вдали темнеет небо черное,
И тревога нам покоя не дает.
Вдруг порыв, и ветер с завыванием
Хлопнул парусом, струной рванул канат
-Эй, скорей сюда, да кто же там на палубе? -
Дрогнул капитан, затянутый в бушлат.
А меж тем волна канкан затеяла,
Молнией подсвечена, легка,
И тяжелый занавес муаровый
Опустили с горизонта облака.
В дикой пляске море закружило
Горделивое суденышко в объятьях
И насильно яхту обнажило
Вдруг сорвав все паруса, как платье.
Рык победный и мольбы напрасны,
Море господин неумолимый,
Как рабыня вся в хозяйской власти,
Пляшет яхта роком злым гонима.
Пируэт, поклон и арабеск на гребне
Ночь кошмара длится бесконечно
Ночь смертельной страсти и мучений,
А ведь днем все было радостно-беспечно.
Днем сияло солнце, бриз тихонько
Овевал красотку у причала
И она кокетливой походкой,
Уходя призывно бедрами качала.
Палуба начищена до блеска,
В рубке капитан-красавец стройный,
Нерв внутри натянутый как леска,
Только внешне, как скала, спокойный.
Молод капитан, хоть не вчера на море,
В рейс не раз он юнгой выходил,
И свой ранг заполучил так скоро,
Потому, что море он любил.
Но сегодня яхта, как игрушка,
Как невеста, вся доверена ему,
А вчера с игривою подружкой
Лишь под утро он глаза сомкнул.
Этот день был солнечным и ярким,
Ночь его перечеркнула пополам
И внезапно стало все далеким
То, что днем казалось важным нам.
Жизнь во власти Бога и стихии,
Трюм подсвечен сполохами гроз,
И у них молящихся в молчании,
Лишь один на всех немой вопрос.
Но и ночь кончается и муки,
Море вновь заигрывает с нами
И в молитве скованные руки,
Занялись привычными вещами.
Ну а Души, дрогнув, обнажились,
Флер беспечности развеялся как дым,
Понял каждый, что лишь Господу обязан,
Что остался в праве быть живым.