ты всегда проверяла мои зрачки, но никогда ничего не видела.
я спрашивал, пойдёшь ли со мной, но замечал лишь твою дрожь.
ты отворачивалась и говорила, что живёшь ради искусства,
а я плевал на твои картины и сжигал всю эту жалкую ложь.
я растопчу ногами все, что тебе было так дорого,
иконы твои полетят за стихами столичных поэтов прямо в огонь.
я этой предательской жизнью был загнан в самый чертовый угол,
я даже во сне гвоздями прибил к сердцу твою ладонь.
любая мысль о людях отдаётся во мне рвотным рефлексом,
это ты научила меня никого не слушать и жить с собой один на один.
я пытаюсь не думать, не думать об этом сраном двуличии,
о том что детей воспитывают, чтобы они порождали других.
мне отвратительно думать, что в людях нет свободы сознания,
они говорят, что искусство - это картина, а поэзия - то, что в рифму.
никто из них не осознает, что сам ничего не выбирает,
и свобода выбора - это придуманные кем-то сказки и мифы.
мне хочется, чтобы моя рука сорвалась и дала тебе звонкой пощечины,
когда ты вытираешь слюни с губ после продажных выставок и концертов.
ты никогда не знала, что по-настоящему значит искусство,
а я давно осознал искусство уплотненных вен и дрочки на твои портреты.