На трассе – памятник, пластмассовый веночек
И фото молодого пацана.
По камню – надпись золотом: «Сыночек,
Осталась я совсем – совсем одна»…
* * *
В тот страшный вечер шалунишка-бабье лето
Куражился июльскою жарой,
И не жалело солнце фиолета,
Разлив на землю загустевший зной.
Перемешались у погоды, будто, циклы –
Вчера ещё прохладой дуло с гор…
Два друга оседлали мотоциклы –
Манили ветер, скорость и простор.
Летели всадники на новеньких «Судзуки»,
Как витязи забывшихся былин,
И на рулях лежали цепко руки –
Играл азарт, кипел адреналин…
И в тот же вечер, уповая на погоду,
На дачу ехал старенький дедок –
А «Жигулёнку» тридцать лет от роду…
Эх, не мешало перебрать бы «передок»!
Но ведь на пенсию, увы, не разбежишься…
Чихает двигатель, а, всё-таки, везёт –
Газку добавишь – чуть, поматеришься…
«Доеду», - мысли деда: «Повезёт»!
Почти доехал он – сворачивать налево,
Но только вот – сплошная полоса…
«Кто делает разметку? Обнаглели –
В какую сторону глядели их глаза»?
До разворота – чуть побольше километра,
А видимости – метров пятьдесят…
В сознаньи деда гнулся сложный вектор:
Кило – туда, кило потом – назад…
Дедок решился повернуть, пока всё зримо…
И краем глаза – отсвет жёлтых фар,
Но поздно уж!.. Промчался первый мимо,
А вот второй – не обогнул… Удар!..
Летел мальчишка, кувыркаясь, умирая…
Навстречу – ветер, скорость и простор…
Вцепился в руль дедок, и вдруг растаял
Оцепеневший, от содеянного, взор…
* * *
На трассе – памятник, пластмассовый веночек
И фото молодого пацана.
По камню – надпись золотом: «Сыночек,
Осталась я совсем – совсем одна»…
Какое горе – безутешное людское –
На обелиске выбито слезой,
Нагрянувшей, нежданно так, бедою
И материнской вечною тоской…
* * *