памяти Юрия Юрьева
«Попробуйте подняться к звонарю.
Его этаж почти необитаем.
Есть пара комнат с видом на зарю
и тронный зал, доступный птичьим стаям.
Весьма возвышен местный антураж».
И проникаясь трепетом невольным,
мы совершаем дружеский вояж
за тишиной и звоном колокольным.
Хозяин жилист, создан для ходьбы
и моложав, а гостю нужен роздых.
Круты ступени каменной судьбы,
напоминая, что пора на воздух.
Не так уж часто бьют в колокола.
А, кстати, жаль: в них, спящих, мало смысла.
Снуют стрижи. Сверкают купола.
И дуги радуг легче коромысла.
Быт на Олимпе прочен, как верстак.
Здесь можно выпить, ежели приперло,
и вдруг увидеть, чтО вокруг – не так,
и гаркнуть вниз во все воронье горло.
Но мы чужие. Мы пришли извне.
Рисует вечность огненные знаки.
Он рядом с Богом в гулкой вышине.
Мы у подножья, праздные зеваки.
И лишь позднее, под сорочий гам,
догонит мысль: «Что, если в этой келье
все, как у нас: тоска житейских драм,
угрюмый бунт и тяжкое похмелье?
И вера в то, что свет сильнее тьмы
и жалок день, который даром прожит,
не более чем фикция, и мы -
последняя соломинка, быть может…»
в суздальском монастыре.