Перешёптывались звери:
как-то трудно вдруг понять,
не увидеть, не проверить
и нежданное принять.
Но Сова на издыханье,
ей фантазии зачем?
Жизнь — ценой была признанья.
И несметностью проблем
вдруг грядущее предстало.
Кто-то плакал и навзрыд.
Тихо белка прошептала:
«Ох, сердечко как болит…»
И медведь глядел прехмуро,
нервно волк метал хвостом.
Лось рога свои понуро,
будто сделались свинцом,
опустил.
И вдруг лисичка,
сузив хитрые глаза
и за лапу взяв сестричку,
мол, не бойся, егоза,
захихикала: «Эй, звери,
позабудьте вы про страх!
Я придумала про двери,
никакой не ждёт нас крах!»
И обняв свою сестричку
в свете матовой луны,
рыжехвостую лисичку
закружила.
«Колдуны, —
всё хихикала, — забудьте,
что в воронку рухнет лес!
Всех спасём, не обессудьте,
вы не видели чудес!
Чудеса-то тут же, рядом,
мы их сами создаём
силой духа и зарядом —
тем, что пляшем и поём!»
Средь чумы да пир создали,
о серьёзном да легко,
настроение подняли.
«Те, кто видит далеко,
может мне сказать, что дальше,
что же завтра, что потом?
Кто из нас тут самый старший?
Ну, меня мы не берём… —
на последнем издыханье
тихо молвила Сова. —
Только так, чтоб не гаданье,
чья яснее голова?»