У смеха краткий слог, и он без слов.
Рука привычным жестом поджидает
Скульптуру для стирания всех швов,
Которых в старом теле так хватает.
О, это кротость бывших облаков,
В которых ты лежал, касаясь неги,
Где луч слепого взора всё играл
Скольжением незнания в ковчеги.
Но милый стыд и ложный гнев ушли,
И вот стоят истёртые две книжки.
Я прочитал, я знаю каждый всхлип,
Который бил фонтаном из мальчишки.
Вся мудрость укротила жизни нрав,
Я чувствую тебя, как и дыханье,
Я столько раз ласкал твоё бедро,
Как пастырь на уроке рисованья.
Мне дороги изгибы твоих рук,
Ты создавали ими только сказки,
И если в них вселяется недуг,
То это недостаток моей ласки.
Ты всё молчишь и знаешь по глазам,
И чувствуешь, когда подует ветер,
Я прикасаюсь к телу, как к стихам,
В его познании совсем уже я светел.
Пусть краски блекнут в образе твоём,
Пускай седыми стали твои пряди,
Нам хорошо бывает лишь вдвоём,
Идущими листами из тет-ради.
Я точно знаю, если я бегу,
То ты летишь со мной, как тень немая,
Преграду устраняя на бегу
И всё в единстве целом сознавая.
Как ты кротка в зените долгих лет,
В них опечатано сравненье: "кто главнее?",
Когда ты заморожена от бед,
Я предлагаю что-то потеплее.
Ты продолжение моё в миру,
И вьёт наш путь одно сплошное чувство,
В тебе портал я этот стерегу,
Как в берегах проложенное русло.