Здравствуйте милые дамы, великосветские господа,
Приветствую Вас на программе "Петербург сейчас и тогда".
Хочу рассказать вам об этом волшебном творении Петра,
Заговоренного ветром и вечным дождем серебра.
Наш город великий и славный, познавший и радость и грусть,
Готов он для всех стать отрадой, я знаю его наизусть.
Вас сейчас пронесу сквозь столетья, десятилетья, года,
И останется в памяти город, "ваш Петербург навсегда".
Начнем, мы с Петровской эпохи, той сильной и смелой поры,
Где слышались плотников вздохи, махали везде топоры,
Где строили город наш юный: соборы, дворцы и дворы,
Все вместе: и царь и гусары, и архитекторы и столяры.
И вот засверкали красиво Адмиралтейство и корабли ,
И обсуждать стали живо творения Петровской земли;
Европа кивнула учтиво; Шведы сабли сложили свои,
И побежали стыдливо, войны не закончив бои.
Тут понеслось быстро время истории городской,
А императоров бремя уж нестись стало женской рукой;
В каком-то волшебном тотеме управляли царицы страной,
Как в музыкальной богеме судьбою крутили людской.
Сверкали прекрасные балы, шампанское лилось рекой,
Юная столица не знала печали вообще никакой;
Казалось, не будет финала, жизни чудесной такой;
Но судьба иное затевала для "Венеции молодой".
И повидала Пальмира немало ужасных вещей:
Крестьянских реформ командира, убитого рукой палачей,
Революции Красной кумира, последних расстрел царей
Коммунальных условий квартира, что делима на 10 семей.
Но в самое страшное стремя, проходя через ужас и ад,
Наш город вступил холодея, когда войны разорвался снаряд;
Не знали страшнее злодея, фашист не видел преград;
А люди, от страха немея, просили: "Держись, Ленинград!"
Много пережил раненный город, потерял сверх миллиона людей
Испытал он и голод, и холод, смерть родителей и детей;
То ужасное слово Блокада отражается болью в сердцах,
Когда сегодня, под звуки парада, портреты погибших несем мы в "Бессмертных" полках.
Нас сегодня, казалось, уже не встревожить, Ведь над Питерским небом - мир
Но из всех телевизоров слышим мы новость, что борт не вернулся А-321
Их Память почтить собрались на Дворцовой сотни женщин и сотни мужчин,
И казалось, за всеми наблюдал очень строго, тот, самый главный его пассажир.
Мы знаем, мы верим, что им хорошо, в другом, вечно радужном мире,
Махнув Петербургу прощально крылом, они навсегда почили.
А нам надо дальше верить и жить культурной своей столицей,
Когда-то и мы полетим над Невой белой, крылатой птицей.