Эта песня написана под впечатлением от воспоминаний Анатолия Ванеева Два года в Абези где он рассказывает о последних месяцах жизни известного русского философа и историка Льва Карсавина. Она посвящается памяти Льва Карсавина, памяти моего деда, железнодорожного инженера Моисея Гельфмана расстрелянного в Бутово в марте 1938, и памяти других жертв сталинских репрессий.
Окно и койка,
И подушка
И философский разговор,
И паутиною воздушной,
В углах развешенный узор,
И надзиратель, надзиратель,
Он озирает все вокруг,
Тетрадных строк конфискователь,
Последних парадоксов друг
Нас собирают, собирают
В больничного барака клеть,
Нам позволяют, позволяют,
Нам позволяют умереть,
На нас не будут тратить пули,
Нас отпускают с корабля,
Не потому ли? Потому ли?
Здесь небо больше чем земля
И в этой тесноте последней
За все минувшие года,
Все нужно перебрать и взвесить,
И передумать иногда
Как души здесь
Близки друг другу,
Их разделяет только спор,
Онтологическую муку
Определяет приговор
До совпадения конкретны
Мышление и бытие,
И очертанья слов предметны,
Как ржавой кирки острие
Колючей проволокой сшиты
Листы разрозненных судеб,
Разноязычие как рифма,
Проводит души на ночлег
Задумчивость хасидской притчи,
Полет латинского псалма,
И православного канона
Здесь покаянная струна
Поэт и физик и философ,
Студент и протоиерей,
Разнообразие вопросов,
Соединение людей
В последний раз здесь
В точку сжата,
Жизнь перевешивает быт,
И только колокол заката
Им вечной памятью звенит