Темную комнату освещали призрачные огоньки свечей, расставленных в произвольном порядке. В углах - собрание теней, живущих своей жизнью - передвигающихся, то склоняющихся друг к другу, то отходящих на максимально допустимое расстояние. В этом не было ничего мистического - через незаделанные щели в окне ветер свободно проникал в маленькую комнатушку и направлял движение язычков свечей по своему усмотрению. Оторванный наполовину жестяной карниз ветер заставлял громко хлопать в непонятном для человеческого уха ритме. Однако, ветер был лишь помощником, лишь скромным ассистентом...
Ведушим солистом был дождь. Он выстукивал свои партии безупречно. Наверное, не было на земле музыканта талантливее. Это была игра без репетиций, ибо каждая репетиия превращалась в полноценный концерт. С одинаковой легкостью ему удавались и игривые этюды, и легкие менуэты, и пронзительно-печальные сонаты. В тот день он превосходил сам себя. Он играл так, как-будто это было его последнее выступление. В финальном аккорде торжественно-мрачной сцены его поддержал гром. Оглушительный раскат заставил старый дом вздрогнуть. Звякнули на полках старого комода еще более старые статуэтки из тонкого, почти прозрачного фарфора.
А за секунду до этого удара небо расколола пополам огненно-белая вспышка. Молния осветила комнату настолько ярко, что свечи вздрогнули и затрепетали, словно смутившись, что не могут соперничать с этим неземным светом. За эту долю секунды можно было рассмотреть всю комнату. Она была настолько маленькой, что в ней помещались лишь комод, маленький столик и скромная кровать. Всё свободное пространство на полу было занято книгами. Они лежали, покрытые тяжелым слоем пыли, брошенные..забытые и не нужные никому. Комод столетней давности был забит вещами, чей возраст превышал его собственный. Они были расставлены в идеальном порядке - фигурки образовывали милые сценки, фотографии отслеживали жизнь людей от рождения до глубокой старости. На старой мухыкальной шкатулке в вечном ожидании замерла балерина. Она будто ждет, что кто-то возьмет бережно в руки шкатулку и откроет. И, тогда, снова заиграет легкая, радостная музыка...И она снова закружится в замысловатых па.
Но... тонкий слой вездесущей пыли покрыл и её. От не некуда спрятаться, и она неумолимо накладывает отпечаток запустения на всё вокруг. Это не та пыль, что появляется в доме у ленивых холостяков или вечно занятых молодых мам.. От этой пыли веет холодом и смертью.
На столе у кровати чашка с треснувшей ручкой. Недопитый чай - вода с горстью засушенной мяты. В кружке замерла серебряная ложечка. Она, как и хрупкая балерина, ждет, что чья-то теплая рука обнимет ее и закрутит в удивительном вальсе среди океана теплой воды, но..
Вещи еще живы. Они замерли в неизвестности, но их так легко разбудить. Они ждут - кто придет за ними. Какие люди? Что ожидает их - старых, уставших, брошенных, но всё еще таких живых...
Они, конечно же, уже понимают, что их хозяин больше не подойдет к ним, не сотрет аккуратно пыль, не размешает ложечкой остывший чай, не полюбуется танцующей балериной и не поцелует старую фотографию аккуратной старушки в чистеньком платочке. Хозяин, лежащий в своей старой, грубо сколоченной кровати, уже не проснётся. Он уснул с улыбкой на губах, и, наврядли, вспомнит об оставленных на произвол судьбы вещах.
Ему хорошо. У него больше не болят ноги, не ноет спина, надорванная бесконечной рубкой дров - когда-то он еще топил печку, пока не ослаб до того, что не смог поднять легкий топорик. У него больше не колет сердце и не хочется плакать от осознания собственной ненужности. Он там, где все его друзья, там, где жена и дети. Там, внуки и правнуки. Он слишком задержался здесь, но его ждали. Там не перестают ждать..
Наверное, ему было бы больно узнать, что случится потом с его домом, хотя, возможно, там нет больше боли. Безразличие? Возможно.. Даже, скорее всего, ему сейчас абсолютно всё равно, что через пару дней соседи, заметившее его отсутствие, обратятся куда следует обращаться в таких ситуациях. Честные люди, они не бросятся искать сокровища в его скромной комнатенке, хотя, сокровищ там не мало. Не денег, конечно же..Тех сокровищ, что лишь для немногих являются сокровищем. Комната наполнится посторонними людьми, которые, оставляя грязные следы на вытертом временем паркете, будут удивляться:
- Смотри, серебряный сервиз! Вот интересно, почему старикан его не продал - мог бы жить целый месяц! А при их-то старческой экономии, может, и полгода..
- Да тут и книг полно старых.. ТОже, небось, денег стоят. О, глянь, какая куколка!
Человек огромной ладонью схватит шкатулку с замершей балериной и попытается перекинуть ее собеседнику. Тот неловко дернет рукой, раздастся слабый треск, и лишь кучка фарфора на полу напомнит прекрасную девушку в бальном платье.
Они переглянулянуться без сожаления - да и бог с ней!
Сейчас она этого не знает. Она ждет, должно быть, что придет кто-то, кто... Её надежда, хоть и последней, но умрет.. совсем скоро...через пару дней...
Старика похоронят на муниципальном кладбище и поставят скромный деревянный крест - добрые и порядочные соседи не пожалеют скинуться на "христианское дело". Вещи покидают в железный контейнер и вывезут на помойку.
Под влиянием времени тело старика совсем исчезнет. Под влиянием тяжелого пресса совсем исчезнут останки вещей.
Молния заскользила дальше, освещать другие комнаты, и без того светлые. Ветер затих, отдав сцену в полное распоряжение дождя.
Огоньки свечей снова плавно затанцевали, и тени в углах продолжили свой разговор шепотом. Они-то всё знали. Они знали, что они исчезнут раньше, чем всё остальное в этой комнате...
Через час у огоньков началась агония. Они не хотели исчезать в никуда, не хотели оставлять комнату в полной темноте, не хотели, что бы кончалась эта иллюзия жизни...
через пару минут всё кончилось. Догорели и исчезли в никуда свечи, оставив после себя лишь несколько капель теплого воска, бесследно растворились в темноте тени. Дождь перешел на тихий шепот. Как-будто спел колыбельную для всех, кто находился в комнате. И все уснули.
Тихо вздохнул ветер. Тучи начали передвигаться дальше на север.. Дождь должен был успеть до полуночи посетить еще много маленьких полутемных комнат, где умирали тени...