И я попала в этот круг,
В круг лжи, обмана и презренья.
От маминых черновиков
Приходит горькое прозренье.
Ведь это ж, надо, пол-ста лет,
Так по садистски издеваться.
Как будто, мать - не человек.
Что власть двулика, стало ясно.
Я посмотрела ей в глаза.
На нас закон, изнанкой смотрит.
Ни искры тёплой. Пустота.
Гребут к себе, никто не спросит.
В глазах их доллар, евро, пункты,
Презреньем, каждый жест сквозит.
Я поняла, мы ей не нужны,
Помойка – это наша жизнь.
Любой пласт власти ковырни,
Везде чистейший лёд обмана,
Все властью скованы они,
На это мы им дали право.
Мы верим сладким их речам,
Не видим, как достойных топят,
Так нам и надо, дуракам,
Чтобы смотрели лучше в корень.
Ведь это геноцид! «Ну, что вы,
У нас в стране, полнейшее о, кей!
Войну не забывали, чтобы
И не грузили немощью властей.
А геноцид наш, он же платит,
Прошедшим, лагеря смертей в родной стране»...
И развлекаясь, тут же грабит,
Дерёт три шкуры, власть его везде.
Фашистский геноцид, он спрятаться не смог.
Войну прошедшим, выплачена мзда.
Российский геноцид, он креп и рос
И сроком давности прикрыл свои дела.
А мама? Мама всё живёт...
И ждёт квартиру. Верит, будет правда.
Надеется, что день придёт
И ей вернут, украденное право.
16. 08. 2012 г