32 глава.
Девять дней словно замедленное кино.
День первый: разве можно ничего не чувствовать и жить? Эта мысль просто сидела у меня в голове, и я не знала, как найти ответ, как избавиться от той пустоты, что терзала меня ежесекундно. Я будто смотрела на себя со стороны, на то, как четка, объясняла всем, что нужно делать. Было необходимо все подготовить, на час дня был назначен вынос тела. Маме сделали кучу уколов, но я все равно боялась, что она не выдержит. Она, тихо всхлипывая, сидела возле гроба, отрешенно покачиваясь. Люди приходили проститься, обнимали ее, что – то говорили и выходили, на улицу давая возможность пройти другим. На похороны пришли многие, отца любили и уважали. Слишком молодой, чтобы умирать. Как говорят Бог всегда забирает лучших из нас. Пришла ночь, и я не помню, как уснула, только в голове раздавалось тиканье часов тик так, тик так.
День второй: механизм моих внутренних часов отлаживался и уже окружающие не узнавали меня. Ни каких признаков эмоций на лице (робот). Прошло время, и я поняла, что это была защитная реакция (мир вокруг меня рушился). Мне нужно было позаботиться о близких тик так, тик так, неделя промелькнула. Мысли грызли меня изнутри словно яблоко готовое упасть с ветки. Часть меня была опущена под землю и заколочена в том гробу, только тиканье часов, выдавало во мне жизнь.
Девятый день: столы были накрыты, пришли родные, друзья, знакомые помянуть отца. «Время лечит» видимо я замерла в ожидании излечения, а часы тикали громче с каждой минутой и я не знала, куда себя деть. Наступил вечер и я валилась от усталости, мне хотелось провалиться в пустоту сна и забыться. Резкая боль и меня скрутило, медленно сползая по дверному откосу, я мысленно призывала отца на помощь. В тот момент я потеряла ребенка, тысячи раз ругала себя за то, что не смогла уберечь этот комочек. Тысячи дней и ночей провела без слез, реки моей души были высушены в день смерти отца. Только обнимая хрупкое тело своего сына, я понимала, что мне есть ради чего жить дальше…
Закрывая дневник, мне оставалось лишь отпустить боль, как тогда с отцом.
Больше нет и не будет человека способного сделать мне больно.