Он стоит у окна немного картинно,
Фиксируя мимику и жест руки с помощью отражения
В запыленном стекле.
Огненный бог маранов,
С обритым черепом, похожим на перевернутую чашу,
Когда старое вино уже выпито и слуга отправлен за молодым,
Он глядит на дорогу,
Вьющуюся лентой от ворот монастыря Санта-Крус-ла-Реал,
По которой денно и нощно носятся 20 всадников, поднимая клубы пыли.
Клубы пыли катятся со стороны Сеговии, накрывая апельсиновые рощи.
Бирюзовое небо венецианского стекла
Давно уже посерело и полиняло, словно круп маранской клячи,
Что влачит, задыхаясь, скрипучую повозку,
До верху набитую жалким скарбом и притихшими недоносками
С белыми, малокровными лицами и бескровными губами.
Изабелла, смотри, столп пылевой до небес встает впереди исхода
Там, где расходятся Эресма и Кламорес, как Тигр и Евфрат, как волны Красного моря.
Красные волны в свете костров, красные, как ханаанских младенцев кровь, Изабелла.