Знаешь, милый, сон мне снился странный:
будто мы проснулись очень рано,
и в плену скрипучего дивана
две души ушли на виражи…
А потом…я наблюдала просто
как тебя глотает перекрёсток,
и холодный дождь февральский хлёсткий
над знакомым зонтиком кружит…
Ты вернулся. Нежный и послушный,
и любил меня – взлетали души,
а потом мы ели торт воздушный –
вот такая странная еда.
Но его доесть мы не успели:
в парке нас кружили карусели,
и с ума сошедшие метели
превращали нас в кусочки льда…
А потом метель ушла на Запад,
оставляя свой пьянящий запах,
и зима не предвещала краха,
а весну не брали мы в расчёт,
но покорно шли с своей Голгофе,
я тебе варила черный кофе;
ты не сомневайся, я же – профи.
Хочешь, я сварю тебе ещё?
…Как сто лет назад, в далеком прошлом
мы с тобою целовались пошло.
Это было сказочно роскошно –
сознавать себя в твоём плену…
Зарываясь в атласных подушках,
я была горячею игрушкой,
Ты шептал мне сладостно на ушко
«Я люблю тебя, тебя одну…».
Ночь прошла. И это как-то странно:
снова мы проснулись очень рано,
тот же плен скрипучего дивана,
две души идут на виражи…
Ты ушёл…я наблюдала просто
как тебя глотает перекрёсток,
и холодный дождь февральский хлёсткий
над знакомым зонтиком кружит… .