Мне ль говорить, когда согреет небо
Лучом ржаных колосьев голову,
Когда гроза восстанет пеплом,
Ослепляя снами наяву?
Мне небо-царство, луг раздолья.
Его мне образ столь далек.
Под ним мне дышится привольно,
Под ним не слышится упрек.
Я от него не скрою мысли,
Я прошепчу их наперед
В объятиях пламенных лучистых,
В дожде, на волю что зовет.
Сейчас палит внимающей все пленной
Слова свои сквозь чуткий взгляд.
Огнем души в просторах снежных
Глаза его незримые горят.
Мое ты небо, слов окова,
Ты, запирая их на ключ,
Открыло: мысль есть свобода.
То первый был мой проведения луч.
Мне небо-друг, пускай недостижимый.
Он верен мне одним лишь тем,
Что отречется он, но не покинет,
Когда оставят неизменно все.
К тебе лишь одному почувствую я ревность,
Когда, очнувшись, устремляют взор опять
Чужие, заполняя сердца бедность.
Но невозможно все величие объять.