Белым шелком струится кружево,
Прядь спадает на девы лицо.
Я шепчу тебе тоном простуженным:
"Ну же, девочка, спой хоть словцо..." -
Для услады моей, для отдушины.
Проведу по изящной спине
Пальцами хладными. В самую душу
Загляну, ведь по нраву ты мне.
Нарисую на теле изящную
Розу красную, стебля изгиб...
Я влюбился в тебя, распрекрасную,
Я влюбился - и тут же погиб.
Я качаюсь на дереве ссохшемся,
Между таких же сухих ветвей...
И с могилой давно уж сросшийся -
Пустил в землю я сотню корней.
И ветра мою душу калечную,
Все пытаются с ветки содрать.
Бесполезно - она ведь беспечная,
Любит страстно, привыкла страдать.
И не ведомо ей сострадание,
В руку нож - и вперед убивать.
Страшно, кроха? То есть покаяние.
Хватит слов... дай же мне поиграть!
Словно клавиши, пальцы тонкие,
Что сжимают от страха подол.
Я тебя исколю всю иголками,
Но не думай, я вовсе не зол
На тебя. "Что ты, милая, слезы льешь?" -
По щекам потекла красок тушь.
Ты сегодня домой не придешь,
А жилище твое - эта глушь.
Соберу эти слезы губами я,
С твоих щек, что мелово-бледны.
Словно мрамор, изящная статуя,
Твои ноги и руки твои...
Словно кукла, застыла в образе -
Неподвижна, прекрасна, нежна.
Жаль, что больше не будет голоса...
Жаль... Но отныне ты только моя.