Порою чувствую ту гамму,
что не была видна вчера,
но вдруг, сойдя из-под пера,
вновь превратилась в сгусток серый.
И глубоко, и навсегда засел он.
Не в силах разогнать тот занавес туманный,
столь нежеланный, окаянный.
Следит за мной он взором мутным,
но пристально и не проскочишь.
Отбросит на обочину обочин,
растопчет всё, что пищею души служило,
провозгласит себя единственным мерилом.
И о себе напоминая поминутно,
ноет протяжно, нудно.
Он ждёт стервятником страданий,
таращится на творческие муки.
О, как он зол, когда опущенные руки
взмывают и, отвесив подзатыльник,
душат его, а я - последний циник.
Пусть так, но вырвавшись из-под влияний,
я не бездомный, а скорее странник.
Всегда на полпути своих деяний.
Вот только хватило прыти
скитаниям положить конец.
Увидеть день, когда снов-призраков ловец
выпрыгнет из когтей столь лживой неги,
и в клочья разорвав тома элегий,
осмелится вещать, как не предвзятый критик
и прогремит словами: "Вот он я, смотрите!"