Когда в километре исписанных доктором карт среди всех симптомов, которым не будет числа, мелькнёт новой строчкой эффект миссис Сильвии Плат, я вспомню, что ты не желал мне, конечно же, зла. На панцирной койке, свернувшись в ершистый клубок, я буду твой профиль чертить на облезлой стене. Я знаю черты и морщинки твои назубок, что явятся точно мне в каждом подкапельном сне, пока из руки будет флагом иголка торчать, по венам гоняя положенный мне физ раствор. Как будто лекарство и впрямь обесцветит печать, чернила которой под кожей сложились в узор. А в этом узоре сплетение взглядов и лиц, почти ювелирное. Страшно потрогать рукой. В блокноте моём уживутся две сотни страниц, что выведу я нитевидной неровной строкой. Тебе напишу в липком свете ночных фонарей, почти не заметив, что вслух бормочу каждый слог, соседка, что там, за одной из десятка дверей, послушать придёт, опустившись на пыльный порог. Знакомые будут шептаться – и что с ней не так? Обычная. Всё как у всех. Дом, субботы, «контакт». А вот же какой в голове невозможный бардак. Такой поискать ещё надо. Найдётся? Не факт. Услышав историю эту из тысячных уст, нахмуришься и отодвинешь неполный бокал. Не так то легко избавляться от прожитых уз. Прошепчешь чуть слышно:
"А я её, кажется, знал".