Пишу тебе в последний раз.
Остался у меня лишь час.
Друг-нож поможет рассказать
То, что слезами не смог я передать.
Сегодня я готов с тобою распрощаться,
Запечатлев все тучи на глазах.
И не проси меня в живых остаться,
Мой номер набирая впопыхах.
Исчезнуть дай с сегодняшним закатом.
Мне больше некуда бежать.
В падении свободном разлагаясь,
Я чёрным лесом буду увядать.
Наедине с волнами я останусь,
Пусть хлещет жижа из надрезов рук.
Уставшими глазами я уставлюсь
На небо, взорванное вдруг.
Сначала больше не начать.
Остаться телом умирать.
И вспомнить все твои слова,
Застывшие кусками льда.
Ты говорила: "Ты же можешь".
Ты говорила: "Нужно жить".
А я лишь слышал: "Милый мой,
Ведь нас с тобой не может быть".
Ты крепко кисти рук моих сжимала,
Не ведая, что этим вызывала.
Я наизнанку вывернуться мог бы
Всю радость и всю мерзость показав.
Я спрятал слёзы за твоей спиною
Тебя при этом искренне обняв.
Ноги становятся белее,
Их волны тянут за собой.
И ты была тот самый берег.
И ты была моей судьбой.
Вот бы стать пеплом на рассвете,
Стать криком выжженной травы.
Оставить на песке приветы,
Но все давно уже мертвы.
Не удержать тебя тяжёлыми цепями,
Не скрыть и за шестью замками.
О том, что сдохну, ты ,конечно же, узнаешь
И неожиданно лицом своим растаешь.
Надеюсь, что ты больше не страдаешь,
По щупальцам немного, но скучаешь.
А ты лишь изредка вздыхаешь
И суку свою крепко обнимаешь.
Поспешно ты меня сжигаешь
И сердце своё, отданное мне.
Но мысленно себя разоблачаешь,
Ведь этой ночью снился я тебе.
Лежу в огромной алой луже.
Как жаль, что я тебе не нужен.
Из чувств осталось лишь одно -
То самое... заветное... твоё!
Всё стихло, в ухе лишь жужжит.
Как Курт Кобейн поёт мне Майкл Питт.
Поёт про долгий одинокий путь.
Прости, что публикую эту жуть.
Ну, вот и всё, момент настал.
И тела нет, есть только привидение.
Из всех тех сказок, что когда-то сочинял,
Самоубийство - лучшее моё произведение.
Но не спеши, ведь это не конец,
Ведь мир загробный так возможен...
И если же простит меня отец...
...ты будешь чувствовать меня всей кожей.