однажды, выпимши, отец
сказал: "поди сюда, малец!
я не поэт, но я скажу стихами:
ты, в этом мире рвов и стен,
живи по принципу "три эН",
иначе будешь сожран с потрохами!
а ну, присядь..." он закурил
и очень долго говорил,
перемежая выпивку с закуской,
то про "три эН", то про закон,
которым был обижен он,
то про секрет души исконно русской.
катилась по щеке слеза,
а мальчик, распахнув глаза,
белел, жалея, что на свет родился.
прошло совсем не много лет
и этот батин "педсовет"
ему, как оказалось, пригодился.
в "хабзайке", где не плюнь - анклав,
и тот всё время сыт и прав,
за чьей спиной дружок, а то и двое.
а в комнате - пятнадцать "рыл",
пятнадцать взглядов и мерил
на всё, что есть мирское и святое.
он долго помнил эту ночь:
никто не мог ему помочь,
но и один, так получилось, воин.
всё сбылось, как сказал отец:
и боль, и кровь, но под конец
он был рукопожатий удостоен.
а после - служба. чем не ад,
когда ты - молодой солдат?
он всё стерпел и отбыл в срок до дому.
потом - занюханый "Трансстрой",
на вахтах, как аванс - запой
у всех, кто не пытался по другому.
на севере, такая хрень,
рубль длинный, да короток день.
мороз ли, вьюга - норму делать надо.
он столько ломиков "истёр",
что вышел бы из них забор
от Кандалакши аж до Ленинграда.
но, раз в году, умри, а дай
законный отпуск прямо в рай,
где нет прохода от горячих женщин.
им так нужны его "лавэ",
кураж и ветер в голове,
да сердце, что ещё совсем без трещин.
он так и жил: то гнулся в рог,
то жадно хапал всё, что мог.
был уважаем всеми и повсюду.
но время быстро пронеслось.
к достатку поутихла злость
и он всё чаще стал тянуться к чуду.
то ребятне зальёт каток,
то стих черкнёт в десяток строк,
то в Храме побеседует с Всевышним.
он, после странных перемен,
живёт по принципу "два эН",
а третье, почему-то, стало лишним.
* * * * *
принцип "три эН":
1. никогда ни кого не бойся.
2. никогда ни чего не проси.
3. никогда ни о чём не жалей.