В темноте крепостного подвала послышались глухие шаги. Лязгнул засов. Осклизлая от постоянной сырости дубовая дверь бесшумно отворилась и, горящий желтовато-зеленоватым огнём, факел стал нехотя разгонять темноту.
- Мигель Сервет Виллановус,- прошпелявил голос тюремного сторожа.
В углу подвала раздался шорох, послышался надрывный кашель, звон кандалов и вот, в отблесках огня, появилась сутулая фигура зябко кутавшегося в лохмотья человека.
-Следуй за мной, еретик, -промолвил тюремщик и, шаркая больными ногами, двинулся вперёд, освещая путь себе и следовавшим за ним стражникам.
Пройдя длинный извилистый коридор, поднявшись по винтовой лестнице, они очутились в небольшой комнате с окнами, через которые изливался яркий дневной свет. Отвыкший от него узник прищурил глаза, а стражники, впервые конвоировавшие этого человека, смогли хорошо разглядеть его.
Это был мужчина средних лет, чуть выше среднего роста, с всклокоченными седыми волосами на которых гроздьями висели вши. Остроконечная борода и тонкие черты лица выдавали его благородное происхождение. Превратившийся в лохмотья жилет едва прикрывал худое грязное тело, от которого исходил неприятный удушливый запах.
Гремя ключами, тюремный сторож прошёл к противоположной стене комнаты и открыл, находящуюся там дверь. Один из стражников концом алебарды подтолкнул заключённого. Повинуясь его приказу, тот, двинулся вперёд и, переступив порог, оказался в хорошо знакомом ему просторном зале, который был пуст. За длинным столом стояли резные кресла судей, а на нём, между двух тяжёлых бронзовых подсвечников лежал раскрытый фолиант. Он узнал бы его из тысячи книг, ведь это главное детище его жизни: трактат «Восстановление христианства». Это из-за него, спасаясь от преследования католиков, он прибыл в Женеву, не подозревая, что при первом же посещении церковной службы, будет узнан и отправлен в тюрьму. И главное кем? Самим Жаном Кальвином, злейшими врагом католической церкви, человеком, которого он, Мигель Сервет, вынужденный из-за угрозы ареста инквизицией принять новое имя Мигель Виллановус, почитал как видного реформатора церкви. С ним состоял двадцать лет в переписке и ему же, выслал свой трактат о путях дальнейшего реформирования церкви.
Да, познакомься Сервет с пастором де ля Муром, который, давая характеристику Кальвину, говорил: «Имя, которое он однажды, вписал в свою память жёстким грифелем, сотрётся не раньше, чем самого человека вычеркнут из книги жизни», никогда бы не включил в эту книгу, лежащую перед ним на судейском столе, три десятка своих писем, написанных им Кальвину, прозванному ещё при жизни «Женевским папой». Именно эти письма, в которых Сервет полемизировал с ним по вопросам дальнейшего реформирования церкви, делали Кальвина невольным соучастником создания этого трактата, подрывающего основы не только католицизма, так и протестантизма. А это для него было не менее опасным, чем костер инквизиции. Вначале он попытался расправиться с Серветом руками своих врагов католиков, однако эта затея провалилась, тому помогли бежать, и он пробираясь в Италию, остановился проездом в Женеве, где по приходу в церковь был узнан и арестован.
Раздались громкие голоса. Скрестив алебарды, стражники оттеснили узника в строну, давая дорогу судьям и знатным жителям Женевы. На этот раз Кальвина среди них не было. Рассевшись по своим местам, вошедшие замолчали, обратив свои взоры к председательствующему. Тот обратился к заключённому.
-Итак, Мигель Сервет, ты, по-прежнему, отвергаешь учение о святой Троице, признаёшь Иисуса Христа простым человеком, а не сыном Божьим, и считаешь, что учение, которое дал нам Мартин Лютер, также ложно, как и злейших врагов наших, католиков. Да, простит господь меня за такие слова !
-Зачем повторять то, что есть истина. В книге, что перед вами об этом всё сказано. Иисус это обычный человек, которому мы обязаны новой верой и за которую он первым пострадал.
-Молчи еретик,- взвизгнул один из судей,- во истину прав был достопочтимый профессор теологии Мартин Буцер, после бесед с тобой заявивший, что этот наглец заслуживает, чтобы ему вырвали внутренности из живого тела. Бог, Иисус и Святой Дух они едины, об этом говорит священное писание.
- А кто его писал- возразил Сервет, -мы можем понять, чего хотел Христос и почему он выбрал тот путь по которому пошёл, но мы не можем понять Бога, ибо он открывается человеку в Божественном слове и Святом Духе, которые суть разные понятия. Дух Христа открывается человеку в крещении, но чтобы тот это понял, он должен быть для этого достаточно подготовленным жизнью. Поэтому крещение в младенчестве бессмысленно.
-Довольно, прервал его председательствующий,- я вижу, что ты не заблудшая овца, а закоренелый еретик, который посмел ещё заниматься врачеванием.
Но я имею на это право,- прервал его Мигель, -я три года изучал медицину в Парижском университете, работая препаратором у профессора Винтера. Что же касается моих деяний, как лекаря, то об этом можно узнать у вьенского архиепископа и жителей Вьенна. Можете поехать туда и спросить.
-Да, он смеётся над нами,- воскликнул один из присутствующих. Като-лики наших собратьев пытают и сжигают на кострах. Любого, кто решится опровергнуть слова этого проходимца, во Франции ждёт неминуемая смерть. -Не надо так горячится, достопочтимый доктор Тиррениус,- прозвучал голос главного судьи. Умение врачевания можно оценить и по знанию трудов по медицине. Мы просили Вас, как уважаемого всеми нами лекаря, ознакомиться с некоторыми утверждениями, имеющими отношение к медицине, в изданном трактате этого богоотступника. Что вы можете сказать?
Поднявшись со своего места, Тиррениус, важно произнёс:
-Этот еретик в своей книге не только посмел усомниться в Святой Троице, но и подверг сомнению высказывания нашего великого учителя Галена, труды которого одобрены церковью и уже не одно столетие являются настольными книгами для врачей. Благодаря Галену мы знаем, что кровь берёт своё начало от печени и поступает в сердце, где через небольшие отверстия в его перегородке поступает из правого желудочка в левый, приходя таким образом, в соприкосновение с воздухом, поступающим в сердце по легочным венам. А что мы читаем в этой богопротивной книге? «Кровь идёт от сердца и если кто-нибудь сравнит эти вещи с теми, о которых Гален написал, то поймёт ту правду, которая осталась неизвестной Галену».
-Так что же, по-твоему, неизвестно Галену и всем нам,- указав при этом руками на всех присутствующих, спросил усмехаясь Торрениус.
-Чтобы это знать, нужно изучать медицину не только по книгам, но и вскрывая тела умерших, дабы понять истинную причину их смерти, -ответил Сервет. В этом мы должны благодарить папу Сикста IV, разрешившего вскрытие трупов. Это дало возможность изучать не только анатомию свиней и собак, как это делал Гален, но и анатомию человека. Я вскрыл много тел умерших и ни у одного не нашёл в сердечной перегородке, отделяющих желудочки каких либо отверстий. Наоборот, я понял, что, совершая удивительный и длинный путь по вокруг всего тела, кровь, идущая от сердца, проходит через лёгкие, не связываясь с воздухом, но меняет свой цвет.
-А как же утверждение Везалия,- не унимался Террениус, вы же вместе препарировали трупы, работая у профессора Винтера. Он подтверждает слова нашего учителя Галена.
Сервет пожал плечами.
-Я знаю Андрея Везалия, как хорошего анатома, Но почему он утвер-ждает то, чего в природе нет, можете спросить у него самого. Что же касается возможности поступления воздуха из лёгких в левый желудочек, то ещё Леонардо да Винчи из Флоренции установил, что при надувании легких воздухом, последний через бронхи ни при каких усилиях не проникал в сердце. Церковь эти опыты не осудила, поэтому они не должны вызывать сомнения в истинности полученных результатов. Кроме того, в руководстве по анатомии, написанном в 1316 году врачом из Болоньи Мондино дел Луцци, также есть указания на то, что кровь из сердца отправляется в лёгкие. Правда, ему не хватило смелости пойти в своих рассуждениях дальше.
-А, у этого богоотступника её хватило, - обращаясь к присутствующим, произнёс Тиррениус, указывая в сторону Сервета.
Но тот не сдавался.
- Я не первый, кто обнаружил движение крови из правого желудочка сердца в левый через лёгкие. Ещё работая корректором Лионской типографии, мне попалось упоминание об этом в одной из древних арабских рукописей по медицине. Тогда я не обратил на это внимание, но, будучи ассистентом профессора Винтера, решил проверить это утверждение и нашёл его верным. В дальнейшем мои занятия медициной не только подтвердили его, но и позволили утверждать, что кровь, чтобы стать артериальной или, как говорят живой, должна пройти именно через лёгкие.
-И чтобы узнать это, вы резали живых,- язвительно воскликнул Тиррениус, под громкий смех присутствующих в зале.
-Я оказывал помощь несчастным, получившим ранения на дуэли или от рук разбойников,- спокойно отвечал Сервет. Именно тогда я заметил, если при ранениях сердца справа у края грудины из неё течёт всегда тёмная кровь, тогда как из раны под левым соском истекает кровь алая, темнея по мере того, как урежается дыхание и из тела несчастного выходит жизнь. Но, чтобы понять, как кровь делается артериальной мы должны сначала изучить возникновение жизненного духа, который составлен и питается из вдохнутого воздуха и очень тонкой крови. Жизненный дух это тонкий дух, выработанный силой тепла, светлого цвета и воспламеняющей силы, он возникает в левом желудочке сердца, а легкие помогают в отношении его совершенствования.
-Вы слышали, что говорит это еретик,- обращаясь к судьям, воскликнул Тиррениус,- да он же не знает медицины. Ведь ещё Гален. Но, председательствующий прервал его.
- Не стоит горячиться достопочтимый доктор. Ещё наш отец и наставник Кальвин назвал его безнадёжным путаником, на слова которого следует обращать внимание не больше, чем на крики осла. Ответом на это был раскатистый хохот присутствующих.
Мигель Сервет молчал. Он понял, что приговор ему уже вынесен, и раскаяние на этом допросе уже ничего не изменило бы, тем более, что он больше походил на развлечение для присутствующих, пришедших в последний раз посмотреть на живого несломленного еретика.
-Прямо как римские патриции на боях гладиаторов, подумал он…
Сырые дрова никак не хотели разгораться. Они тлели, обжигая ноги, привязанного к столбу Сервета, который изо всех сил стискивал зубы от боли, стараясь не смотреть на толпу народа, собравшуюся поглазеть на очередную казнь. И никто из этой огромной, привыкшей к подобным развлечениям, толпы граждан Женевы, не задумывался над тем, что, корчившийся перед ними в муках человек, не нарушил ни одного из их законов. Его единственная вина состояла в том, что, скрываясь от преследования одних религиозных фанатиков, он попал в руки других, наивно поверив в благородство их сумасбродного тирана. И только природа, возмущённая такой несправедливостью пытаясь мелким дождём помешать этой трагедии, сама того не подозревая продлевала мучения несчастного. Наконец, одна старая женщина, не выдержала и, сходив домой, принесла и бросила в костёр вязанку сухого хвороста. Мгновенье и под возгласы зевак яркое пламя, подобно лепесткам голландских тюльпанов обхватили тело человека, успевшего лишь крикнуть: Святая простота !
Пройдут столетия. И по злой иронии судьбы, католики и протестанты, словно соревнуясь друг с другом, начнут ставить памятники первой жертве свободе совести Мигелю Сервету –врачу и учёному, вернувшему из забвенья приоритет Колумба в открытии Нового Света. Но, ни на одном из них, так и не будет указано, что стремясь понять дух человека, через познание строения его тела, он первым в Европе описал малый круг кровообращения, подготовив тем самым благодатную почву для великого открытия Уильяма Гарвея.
Павел Савилов
Дагомыс - с.П.Пригородное Тамбовская обл.2013
Литературно-исторический журнал "Великороссъ" 2015 3(17)-С.169-172