Я по белому пространству,
как по белому листу,
прокачусь с горы на санках.
Километров пять пройду,
хоть метель с морозом вместе
разбушуется, во мне
будет снег кружить и песни,
что в рябиновом огне
засверкают на просторе
в одиозности снегов.
Было, не было историй,
не видать уже стогов –
замело снегами с верхом.
Пеленой накрыло даль,
разгулялось всё сверх меры,
даже грустная печаль
отступила на задворки –
веселится детвора.
И звучат вновь поговорки –
взяться, мол, за ум пора.
Как возьмёшься? – он не ручка,
даже вовсе не перо.
Разыгралась в небе тучка,
а на ней сидит Пьеро
погрустнел и чуть не плачет,
вьёт из снега строчки лет.
Не могу и я, иначе
засмеёт весь Белый Свет.
Потому иду упрямо
я по полю и пою,
и неимлю в сути сраму,
унижений шорох пью.
Бьёт наотмашь, хулиганит
взбунтовавшийся рассвет
мне метелью Душу ранит,
заметает тут же след.