Легенда о чёрном джинне В-2

Георгий Косаревский
       

            Пролог
Неспешно плыли облака,               
С небес на миг, роняя тени,            
Он опустился на колени,               
Средь раскалённого песка.            

Слова слетали свысока.
Пусть в нём огнём пылала сила,
Но воля Высшая склонила,
Его, как твёрдая рука.

Ты хочешь что-то мне сказать?
Мной срок тебе отмерян долгий,
Остерегись творить уловки.
И наложил свою печать.

Как не хотел могучий джинн,
Но был ли выбор? Либо, либо…
В песках далёкого Магриба
Засыпан ветром был кувшин.

                ***
Среди угрюмых чёрных скал
Один в пустыне раскалённой,
В кувшине, Богом  заточённый,
Он сотни лет свободы ждал.

В полуденный слепящий жар,
И в миг живительной прохлады,
Мечтал шаги услышать рядом.
И засыпал и вновь мечтал.

Багровым цветом рдел восток,
Сильнее в полдень стали муки,
А он с надеждой слушал звуки,
Но только ветер мёл песок.

К закату шёл унылый день.
Сломать застенки были силы,
Но письмена порыв гасили.
А от скалы бежала тень.

Упала ночь, вокруг не зги.
И вдруг среди её прохлады
Он понял: кто-то бродит рядом,
Услышав лёгкие шаги.

И обратился к небу джинн.
И пал на землю свет бесплотный
Луны загадочной, холодной,
И заблестел в песке кувшин.

Всем телом чувствуя шаги,
Джинн от волнения весь сжался,
А неизвестный приближался…
Тепло коснувшейся руки…

И вздрогнул вдруг подлунный мир,
Не требуя за то награду,
Рука сломала все преграды,
И он взлетел в ночной эфир.

Клубясь и воя в тишине
Как будто облако из сажи,
А может быть чернее даже.
Он был в тот миг страшней вдвойне.

Как огненный в ночи цветок
Промчался молнией по небу,
Где долгих сотни лет он не был
И опустился на песок.

             ***
А женщина едва дыша
Взглянуть на то боялась даже,
Как облако чернее сажи
К ней приближалось, не спеша.

Над джинном не довлел закон.
Он не из тех, кто подчинился,
За что свободой поплатился.
Но ныне сила в мире – он!

«Что пожелаешь, Госпожа?» -
Спросил, её он для забавы,
Ему хотелось быстрой славы,
А та стояла вся дрожа.

Он с неба мог звезду достать,
Но голос прозвучал чуть тише
И облако спустилось ниже.
Джинн повторил вопрос опять.

Слова он смог произнести
Уже без похоти и смеха.
И даже пересмешник-эхо
В пески не смело их нести…

Она красивой родилась,
Но красотою насладиться,
Не каждому потом случится
Когда султана всюду власть.

Явились ночью палачи…
За то, что проявила гордость,
Его желанью непокорность…
Джинн замер слушая в ночи.

…В глухой пустыне приказал
Её, беспомощную бросить,
Где злой самум*, в неё как осы
Песчинки острые вонзал.

И заметал её следы.
Но шла она с молитвой Богу,
С надеждой выйти на дорогу,
Теряя силы без воды.

И тут в песке сверкнул кувшин,
Даря надежды призрак жалкий,
Но вспыхнуло вдруг небо ярко,
И перед ней явился джинн.

Так, если можешь, то спаси!
Любую попроси награду,
Отец и братья будут рады –
Лишь из пустыни унеси!

«Садись»,- и протянул ладонь.
Она взошла, на дым ступая,
Страх и сомненья, отметая,
Пусть по руке бежал огонь.

Свист ветра слышался в ушах.
«Туда, туда, чуть-чуть правее.
Вон, поле ржи в лучах желтеет»,-
Промолвила, глотая страх.

* Самум – сухой, знойный ветер.


             ***
Ну, вот и дома, наконец.
Спешит, глазам своим не веря,
Чуть, опасаясь, чудо зверя,
Навстречу им седой отец.

Одежда скромная на нём.
А грозный джинн преобразился
И человеком обратился,
Ему подобным став во всём.

И видя то, застыл отец,
Пред джинном не склонясь в поклоне,
Он к небу протянул ладони
И прошептал: «Спаси, Творец!»

А джинн, наверно в первый раз,
Сжав пальцы в кулаках до хруста,
Смотрел на деву с новым чувством,
Не отрывая чёрных глаз.

Бурлила пламенная кровь,
Не властная земным глубинам,
Высотам в небесах орлиным,
Но не познавшая любовь.

И понял в одночасье джинн
Всю призрачность своей свободы:
Пред силами иного рода,
Когда любовь запела гимн.

           ***   
Бежали плавно воды дней.
Остался джинн, забыв про волю.
Отцу помощником был в поле,
А ночью думал лишь о ней.

Не шёл у чувств на поводу,
Но всё мрачнее становился,
А вечером он к ней явился –
Принёс упавшую звезду.

И в первый раз его глаза,
Что были холоднее стали,
Теплом лучились и блистали.
А он, ни слова не сказав,

Руки коснувшись, невзначай,
Держал, её не отпуская,
И новых чувств волна крутая…
Фонтаном била через край.

               ***
Назначен час, назначен день.
Пора подумать о подарке,
И он дал волю чувствам жарким,
Не зная, что сгущалась тень.

Ведь слухам нет преград в пути.
Лишь про спасение прознали,
Как сразу слуги поскакали
Назад гордячку привести.

"А это кто ещё такой?" -
Слуги султана голос зычный.
А джин, в теперешнем обличье,
Всего лишь сделал жест рукой.

Кто позабыл - он чёрный джинн.
Явилась сразу сотня джиннов,
И поклонились торопливо:
"Чего прикажешь, Господин?"

Султан велик, но он далёк.
Увидев их, струхнула стража,
Мечи и копья, бросив, сразу
Пустилась "храбро" наутёк.

Лишь только пыль столбом стоит.
А джинн велел для пущей славы,
Дворец построить многоглавый,
Что всё красой своей затмит.

И снова пали джинны ниц.
Тотчас работа закипела,
И быстро спорилось их дело,
Лишь пот струился с бледных лиц.

Ну, а султан? Он тот храбрец,
И колдунам явил он волю:
Чтоб ветер нёс песок по полю,
Где нынче выстроен дворец.

Лишь заалел зарёй восток,
У стен дворца шеренга встала,
Шары и молнии метала,
Да был хотя б какой-то толк…

И разбежались колдуны.
А во дворце собрались гости,
Произносили речи, тосты,
И были многие пьяны.

                ***
На пальце новое кольцо,
Она жена, а не невеста
И пусть они недолго вместе,
Но джинн узнал, что стал отцом.

Кем был он раньше, джинн забыл.
Они купались в новом счастье,
Но всё сменилось в одночасье,
Пусть не остыл любовный пыл.

Раздался голос свысока
Подобный грому: грозный, властный
Ты счёл, я буду безучастным.
И стала радость вдруг горька.

- Ну, что молчишь, надменный джинн?
Прошла лишь половина срока.
Хранить тебя пескам востока.
Ты сам отправишься в кувшин?

-  Отправлюсь, только обещай,
Прости меня за дерзость речи,
Что выйду я и сразу встречу,
Её. Потом сказав: "Прощай",-

Взлетел, пронзая неба синь
Могучим смерчем, цвета сажи,
А может и чернее даже,
В пески, где ждал его кувшин.

А Бог смеялся свысока:
"Когда заслужишь покаянье,
Найдёшь её ты изваянье.
Переживёт оно века".

            Эпилог
Султан же осмелел, подлец.
И колдунам явил он волю:
Чтоб ветер нёс песок по полю,
И им засыпан был дворец!

Призывно рдел зарёй восток,
У стен дворца шеренга встала,
Шары и молнии метала.
И получился видно толк…

Засыпан тот дворец песком.
И ветер тайну не откроет,
Хотя бывает, что порою
Он шепчет тихим голоском
Что скоро выйдет джинну срок,
И умолкает ветерок.

             Часть 11.
Упала ночь, вокруг ни зги,
Дождался джинн её прохлады.
И вдруг в тиши с собою рядом,
Услышал путника шаги.

Надежды вспыхнул уголёк.
И слышит джинн под чьим-то телом,
В ночной тиши скрипит несмело,
Податливый ногам песок.

Недолго шарит тот в мешке,
И статуэтку оставляет.
Он волю свыше исполняет,
Её, оставив на песке.

Не, предвещавшие грозу,
В глазах его плясали искры.
"Отец",- промолвил путник быстро,
И со щеки смахнул слезу.

Прости, - и часто задышал,-
Пусть и бессмертен я с рожденья,
Но нет в бессмертье наслажденья -
Противится ему душа.

Тебе ещё три века ждать,
А жизнь для смертного короче.
И я, душа моя так хочет,
Готов бессмертие отдать.

Хочу любить, хочу страдать,
Хочу растить детей и внуков,
Но в мире нет сильнее муки,
Чем над могилой их стоять.

Зарею заалел восток.
Он опустился на колени
И, лишь помедлив на мгновенье,
Фигурку погрузил в песок.

Ладони стиснув в кулаки,
Он в небо молнией без грома,
Взлетел, и вот стоит у дома
На берегу большой реки.

В тревоге замерла семья,
Но ненадолго, оба сына,
Узнать отсутствия причину,
Бегут, на то и сыновья.

Но он просил их подождать.
И, опускаясь на колени,
Творца просил соизволенья
Его бессмертие забрать.


            ***
Выл ветер тихим голоском,
Прошли века, оковы пали,
Угасли письмена скрижали.
Кувшин рассыпался песком.

И джинн на небо быстро взмыл…
Зачем ему такая милость,
Лишь статуэтка сохранилась,
От той, которую любил.

Зачем ему на свете жить?
Ну, хоть одна на то причина!
Не видя ни жены не сына,
Зло и насилие творить?

За то ему опять кувшин?
И, протянув ладони  к Богу,
Он не просил его о многом…
Растаял в небе чёрный джинн.

               Эпилог
В тени таится скорпион,
Забравшись под  дворца  руины -
Напоминанье мощи джинна,
Из незапамятных времён.

Не шепчет ветер голоском.
И кажется, что даже время,
Хранить устало тайны бремя,
Само рассыпалось песком.
     8.12.2015г. 10.02.18г.