Хочу поведать вам, конкретно:
Пишу рассказ хоть и в стихах.
Ведь эта тема столь заметна,
Что не расскажешь в двух словах.
В ней речь пойдёт о моих дедах,
Они мне были – эталон.
За то, что я рождён не в бедах,
Отвесил низкий им поклон.
* * *
Рассказ начну я, с деда Саввы,
Теперь я знаю – храбреца…
Не приобрёл он в жизни славы,
Но воспитал он мне отца.
Церковный дьяк «присвоил» имя…
Ведь не славянское оно.
В то время грамотными были
Только «церковники»… грешно.
Он был трудягою по жизни
Хозяйство строго содержал.
С конём «норовистым» (капризным)
Он на телеге приезжал.
Мой дед был силой одарённый…
Ходил на луг, траву косил,
Затем, тот сена ком огромный,
Он наверх, к дому, сам носил.
Во двор заедет рысаками
И, чтоб назад их развернуть,
Телегу заносил руками,
Коней попридержав, чуть-чуть…
Мне с дедом было интересно,
Ходил за ним я по пятам.
Каким бы вырос, не известно,
Если б не с дедом рос, а сам…
О нём я знал совсем немного:
Что в артиллерии служил
В войне в 14-м… и много,
Наверно, немцев положил.
Не понимал я, как так можно,
Чтоб в артиллерии… с конём…
А с фотографий, осторожно,
Узнал, что шашка есть при нём.
Артиллеристам приходилось
Не только пушкой воевать,
Но очень часто доводилось
Атаки немцев отбивать.
И вот тогда артиллеристу
Кавалеристом можно стать.
Рубить «сплеча», ещё со свистом
Тому Будённому, под стать.
Мне бабушка шептала тихо,
Да так, чтоб дедушка не знал,
Бывало в схватке, немца лихо,
Он пополам перерубал.
Не мог понять я сразу, толком…
Потом попозже суть пришла,
Что шашкой дедушка от холки
Всё рассекал аж до седла.
Во! Какой дед мой был рубака,
Хоть в артиллерии служил,
Ведь на войне бывало всяко…
А дед мой «до конца» дожил.
Но на Вторую, как экзамен,
По возрасту дед не прошёл,
Зато второй дед, что по маме,
Тот сразу воевать пошёл.
Его все звали Варлаамом,
Чудное имя для славян.
Он сиротой рос безымянным,
Пост наблюдения – бурьян.
Но, нет! Совсем не безымянным
Он рос в семье сестры отца.
Хотел бежать от них – поймали
И «заточили» беглеца.
Хотел учиться… заставляли…
« …Во имя Сына…», без греха.
А в школу долго не пускали.
Для них он был, за пастуха.
И он, со свечкою под печкой
Учился скрытно, по ночам…
Чтоб в институт попасть за речкой…
Придётся верить чудесам.
По окончаньи института,
Он был Народным судиёй,
Судил по правде, не подспудно,
Людей тех мало, кто был злой.
Служил судьёй мой дед в том Луцке,
Что на границе с Польшей был.
Когда бомбили ранним утром,
Детей отправить не забыл.
О том, как дети добирались
Пойдёт отдельный разговор.
Рассказ о взрывах… дым пожарищ…
Выводит память на простор.
Я помню с детства… фотографий
Немного было на стене…
Но с фронта, деда монографий,
В глаза не попадалось мне.
А как иначе? Оккупанты
Топтали землю каблуком
И не работали Почтамты…
С окон зияло холодком.
Только, когда на запад гнали
Проклятых немцев, что есть сил,
Мой дед зашёл, а мы в подвале,
Простой водички попросил.
Ой, что тут было, не расскажешь…
Был крик и плач, и пыль горой…
Я думал, дед звезду покажет,
Ведь знаю точно, что герой.
А он оторопел от шума,
Как будто раньше не слыхал.
Потом присел, о чём-то думал,
Кому-то вслед рукой махал…
Но вот закончилась побывка.
Скорей на запад, немца гнать.
Похлопал лошадь по загривку
И ускакал, где ждала рать.
Потом узнал я, что «комбатом»
У пехотинцев бил тогда.
Солдаты звали его «Батей»,
А он спокоен был всегда.
Как перешли свою границу,
Дед молча принял смертный бой.
Борясь за «поля единицу»
В атаке, жертвуя собой.
Он был в бою тяжело ранен
И много крови потерял,
Так и погиб на поле брани,
Детей, спасая матерям.
Я часто вспоминаю дедов,
Отдавших жизнь свою за нас.
А те, что «празднуют» «ПОБЕДУ»,
Не знают, кто они сейчас?
Для них та жизнь в Стране Советов
Осталась в памяти навек,
И то, как должен жить на свете
Простой советский человек.
Сейчас носителей «ПОБЕДЫ»
Осталась горстка, может, две,
Но закалили их не беды,
А память в светлой голове.
февраль 2009 года