Я скучаю по городу, в котором не был рожден.
Я и года в нем не пробыл, испытаний не проходил,
но дороже мне вид ростральных колонн,
чем родство с запыленным обликом перил,
что были частью дома, где рос, где жил.
Ультрамарин заливов зажигает во мне огонь мысли,
что не отнимает, а, наоборот, прибавляет физических сил.
Этот город выбивается из прочих мест, чей смысл
быть частью каменных нагромождений потухшего века,
представляя собой отсутствие кислорода , что искры
гасит, не дав им даже мельком осмотреться, словно ради потехи.
В этом городе кажется, что власть не в руках у министров.
Этот город, изменяя восприимчивость жизни, шепчет,
что одиночество не есть приговор, а есть отношение
людей близких тебе на общее их число. Апофеоз речи
выражается не в многословие, а в точности слов, чье усмирение
есть искусство, то есть чуть больше, чем речевого аппарата
предрасположенность к речи. Этот город выглядит стократ живее,
чем любой из прочих, хотя возникает вопрос о способности пространства,
быть живым. Но в этом городе кровь течет по аллеям,
как по венам, капиллярам, артериям и сосудам нашего организма.
Разница в том, что она не выходит за пределы своих носителей.
Говоря иначе, функции гемоглобина выполняются индивидуализмом;
вместо потока тел цвета красного проистекают тут тела жителей.
В синеве неба отображается ясность эпохи потерянной,
а в отголосках мелодий основы жизни слышны те звуки,
что способны преодолеть к жизни апатию, ведь безвременно
любое порождение и моря, и неба. Им нет резона страшиться разлуки.
В этом городе ночь главенствует во владениях железобетонных,
по причине их слепоты к явлениям исконно-природным.
В этом городе тьма является не участью пленника, а подарком свободного
человека, что грудью полной дышит, лишь будучи темнотой окруженным.
Кружка кофе, не являясь инструментом для достижения бодрости,
становится очередным элементом чарующей этики, обладающим
ароматом обволакивающей тебя ночи и вкусом идущих поодаль
от формализованных рамок мыслей, для которых данный город - пристанище.
Я житель южной части совсем иного города, что для меня - место рождения,
или же просто часть видимости, в радиусе которой присутствуют площадь и
восстановленные строения, что напоминают нам о православном жжении
человеческого сознания, безропотно подчиняющегося ходу времени , чье орудие - дни.
Физика постулирует, что всякий объект обладает массой,
однако в этом городе здания, как и свершения, будто парят на потоках ветреных.
В этом городе легкость ходьбы и монументальность архитектурного пласта
создают атмосферу более, чем достаточную для состояния атараксии и воспевания севера.