Какой там импрессионизм,
нам дайте бутербродов с чаем,
мы все порядком здесь серчаем,
что свет погас, а лифт завис.
О, мы блуждали в темноте,
как тени скорбные в Аиде,
без всякой надобности в гиде,
но с надобностью в красоте.
По залам влёк нас этот пыл,
к груди прижали мы билеты!..
Но нас охранник не заметил:
и сам ушёл, и дверь закрыл.
Как душно здесь! Со всех сторон
белеют мраморные бюсты;
напрасно здесь, кося под Пруста,
искать утраченных времён,
одна лишь пыль покрыла зал…
Нам тут заночевать придётся?
С одной стены глядит уродец,
с другой картины – кардинал.
Мы повернули. И во тьме,
казалось, засияли стены:
полотна вспыхнули Гогена
в противовес седой зиме.
И мы стояли, онемев
от этой яркости безумной,
не замечая мглы чугунной,
сигнализации напев…
И уж поверьте, что, когда
открыл нам дверь освободитель,
билет мы взяли на Таити
и улетели навсегда.