Началась работа. Рыли.
Сколько их, тоннелей тех!
Посчитать совсем забыли:
двести? триста? Больше всех!
Ох, работа! Вот так скорость!
Всё бегом, бегом, бегом!
Наконец, попали в полость,
корни леса — потолком.
И застыли изумлённо:
блеск алмазов бил в глаза,
изумрудов клад огромный,
жемчугов к лозе лоза,
голубых аквамаринов
невозможно посчитать…
Только кроны у осины
стали быстро высыхать,
а у дуба и берёзы,
и у ёлки, и сосны
не коренья — только слёзы,
не дотянут до весны.
Ни минуты промедленья!
Что зверюшкам этот клад?
Так, блестящие каменья,
уж совсем не для услад.
Побежали по тоннелям,
в лапках камушки несут
день и ночь, без сна неделя —
вот какой гигантский труд!
И уже последний камень
появился из земли.
На выносливость экзамен
сдать успешно все смогли.
На опушку леса ярко
лился свет со всех сторон:
хладным пламенем, не жарким,
просто светом, не огнём.
Мишки принялись за дело.
Двести двадцать пять телег
привезли — напасть задела —
позабыли про ночлег.
Насыпали к каждой норке
неустанно, чтоб успеть,
по большущему ведёрку —
быстро так, не углядеть.
Ксеней сшитые мешочки
пригодились тут как раз,
и они без проволочки
появились в тот же час
в лапках мышек, что из норок
выбегали полевых.
Посчитай мышей-полёвок:
лап — пятьсот, так сколько их?