Ох, эти человеки!
Понять не в силах их.
Твердят тысячелетья:
«Не убий!»
и «Возлюби!».
Но заняты, конечно же, обратным.
И что за страсть
всему противоречить!
Ведь сказано же ясно —
исполняй.
Есть нечто сатанинское в сознанье,
которым так гордился я, бывало,
и в спорах с Сатаной
как козырь предъявлял.
Да и сейчас горжусь.
Ум человека —
радость не из пресных.
Но радости так мало от ума.
Лишь возрастает
усложненье жизни.
Она ажурной башней
к небесам,
презрев земные радости,
стремится.
Неужто зерна разума взошли
на почве,
что не выдержит его?
Так падают деревья,
не достигнув
и половины данного им срока,
когда к пластам глубинным
не сумели
их корни ослабевшие пробиться.
Так люди нынче.
В подземных схватках
ненависти грубой
сплетаются их корни неустанно,
себя самих
готовы истребить.
Но корни ослабеют,
древо рухнет.
И прекратится жизнь.
И мириады
невиновных тварей
уйдут за ними
в бездну небытья.
И я не в силах ничего —
вот тебе создатель! —
здесь предпринять.
Как вдолбить в упрямую башку,
что он и есть
венец творенья,
торжество природы!
И жизнь его — сосуд,
в котором разум
своим цветеньем буйным
изойдет!
— Давай, Творец,
договоримся сразу:
верни мне жизнь мою,
я возвращаю разум.
Что жизнь моя?
Сосуд лишь для тебя?
Пробирка иль ночная ваза?
Чужого мне не нужно ничего.
Чтоб вечно носом тыкали?
Спасибо!
Я сам дойду
к вершинам мирозданья.
И знаю я,
что я венец и тайна.
Учительства задор убавь,
брось полузнаек спесь.
Я есть таков, как есть.
И ты, Творец,
в дела мои не лезь.
— Ты сам себе стал идол,
сам себе кумир.
Ну, что ж, дерзай.
Я покидаю этот мир.
перевод Валерия Липневича