Я хочу рассказать об одном своём знакомом, назову его Алексей.
Крупный жизнерадостный сибиряк, в зрелом возрасте он начал писать стихи – для себя. Я приведу одно его стихотворение, обращённое к любимой женщине, с которой я тоже был знаком. Они не афишировали свои отношения, так как у обоих были уже взрослые дети.
Стихотворение досталось мне после его скоропостижной смерти лет пятнадцать назад: сосед видел, как Алексей шёл по дорожке между плодовых деревьев и вдруг упал. Привожу стихотворение без какой-либо правки, со всеми профессиональными погрешностями, но с той искренностью, с какой, как мне кажется, только и стоит писать стихи.
Вот оно:
«Когда моя душа покончит с жизнью счеты,
И надо мной умолкнут трубы, отзвеня,
Когда-нибудь потом, после работы,
Ты вздумаешь прийти и навестить меня.
Не приноси с собой цветов прелестных,
Свидетельство несбывшейся мечты.
Я в жизни не любил, когда в местах известных
Лежат давно увядшие цветы.
И, если ты придешь в тиши зари хрустальной,
То не роняй уже не нужных слез,
И не молчи, задумавшись печально,
Как будто жизнь свалилась под откос.
Мне небо вечное вполне заменит крышу.
И летом и зимой в мороз или в пургу
Ты можешь говорить. И я тебя услышу,
Но только вот ответить не смогу.
Но летом за меня тебе ответят травы,
Береза листьями едва прошелестит…
И вешнею водой плеснет ручей лукавый,
А вот зимой, – лишь ветер просвистит.
Потрогаешь рукой уже остывший камень,
Почувствуешь его шершавые бока –
Воочию поймешь: угас, угас мой пламень…
Остался хладный прах. И это на века.
Не сетуй на судьбу. В ней наша жизнь не вечна.
Что было, то прошло, что будет – впереди!
И я прошу, мой друг сердечный,
Ты все-таки когда-нибудь приди.
Приди, чтобы себя же успокоить:
Тебе не нужно что-то обещать.
Я не смогу тебя ничем уже расстроить,
Я только буду молча долго ждать.»
Эпилог.
Недавно я узнал, что она тоже умерла, и тоже скоропостижно – тромб!
И вот, вспоминаю обоих, по касательной прошедших мимо меня, – и думаю: «Какой же я всё-таки старый…».