Коль по совести, бабушка петь не умела
(Голос был, а со слухом беда),
Но с охотою песни старинные пела,
Коренаста, грузна и седа.
В них о жизни скорбели бурлацкие боги,
Об избытке трудов и невзгод
Или шёл по военной дороге в тревоге
И борьбе восемнадцатый год.
Было ей, из семнадцати старшей, три года
В боевом этом, дальнем году -
Там она, вместе с массой простого народа,
И узнала на вкус лебеду.
А отец воевал, завернул повидаться.
Копошилась она у ручья,
Дома - пусто; он сел, стал жену дожидаться
И спросил замарашку: "Ты чья?".
Оказалось - его; так знакомы и стали.
Поглядел и унёсся в отряд...
Те рассказы как будто страницы листали
Наугад иль назад иль подряд.
Переезды, замужество, дети, работа...
В школе просто ль уроки вести
Для отсталых! Но многим дала та забота
Ум развить и рассудок спасти.
Нам теперь всё привычнее часто меняться;
Прежде жизнь поспокойней текла.
Как от солнышка, от перемен заслоняться
Наша бабушка лишь и смогла -
В старине вдохновенно искала опору,
Только так её и не нашла;
Время новое странным казалось, не впору;
Не хотела смириться - ушла.
Заскорузлой запомнилась мне и надёжной,
Как скрипучий, но жилистый кряж;
Ненадёванным шкаф её полный одёжный
Был; вот фото, где сочинский пляж
Каменистый: я с нею, меж нами - полвека;
Акватория с пирсом видна...
И насколько мы разные два человека! -
Я на море, тогда как она
В три гражданской войны гарь и копоть вдыхала,
А исполнилось столько же лет
Маме - сызнова всюду война полыхала,
Дед носил именной пистолет.
Ну, а мне без войны жить на счастье досталось,
Но из бабушкиных о былом
Длинных повестей всё так при мне и осталось,
Завязалось на память узлом.
А в ушах моих петого встарь продолженье,
Будто снова бабуля жива,
Ровным голосом, громко и без выраженья,
Как по книге, выводит слова...
Так живёшь иногда - хорошо или плохо -
И значения не придаёшь,
А спохватишься - уж миновала эпоха,
И другие ты песни поёшь.
То, чего уже нет, всё же прячется где-то,
Позабытое словно бы, но
Вспомни - станет звучать и прошедшее лето,
И оркестрик, умолкший давно.