Отрывок из предисловия первой книги: "Я явился из будущего"
Вообще, идея человека меня увлекла еще в юности, когда я еще понятия не имел, в каком мире живу я сам. Мир питекантропов и неандертальцев создали ученые. О них я читал по истории и имел смутные представления. Мой отец был учителем и преподавал в средней школе. И ему характерно было если и не убеждение, то, по крайней мере, какая-то слепая вера в будущее человека. Он верил в Маркса и Ленина, обоготворял Сталина и поклонялся древней мудрости. И в редкие часы досуга он мне рассказывал обо всем этом, всегда особенно подчеркивая человечность и доброту. Он не знал теорию Маркса и никогда не изучал философские и политические воззрения Ленина. Их он представлял просто совершенными людьми своей эпохи, озабоченными судьбой человечества. Но во всем том, о чем мне рассказывал отец, я никогда не находил противоречия, но не во всем с ним соглашался. У меня всегда жило слепое убеждение, что будущее явится не таким, каким его ждут (ждали в советском обществе), а в неожиданном облике. В этом смысле, я вообще не был согласен с миром и всегда испытывал к нему недоверие и недовольство. В чем именно, этого я мог только интуитивно ощущать. Одно дело – совершенные люди, другое – несовершенный мир. Первобытный коммунизм или коммуна, общинный образ жизни, известные давно, мне совершенно не нравились. В них не было ничего человеческого, и от них сквозила животность и грубость.
В советском обществе мир человека раздваивался, и его сознание распадалось на противоположные стороны. Человек как общественное существо и как индивидуальность все более расходились. Утверждать себя через общество и его идеалы – это было одно, и присваивать все и жить ради самого себя – это было другая сторона. И они лежали в основе мира как его неразрешимые противоречия. Здесь не было каких-либо критериев для определения истины. Истина была всегда абстрактной, без жизненной, общим определением. Все должны были некритически подчиняться этому порядку. Философы же выдумывали всякую иллюзию, как сегодня ее выдумывают политологи, заменившие философов. И человек, который служил интересам общества, все более раздваивался и становился откровенным лицемером, лживо всех призывающим к коммунизму. К коммунизму, по меркам того времени – значит к честной и добросовестной жизни, к коммунистическому отношению к труду. Мир на моих же глазах превращался в свою противоположность, упорно раздваиваясь и принимая все более лицемерный облик. В конце концов, верх взял коммунизм как «изобилие и свободное потребление», и человек был отброшен как итог этого движения.
Сегодня этому лицемерию нет границы. Человек полностью превратился в деньги вопреки утверждению, что он складывается новым человеком. Люди уже сами не верят тому, о чем они говорят, и этого противоречия они уже находят в себе и в каждом человеке независимо от рангов. И они уже, не ища обходных слов, неприкрыто друг друга называют животными.
И в этом я уже не вижу ничего плохого, предосудительного. Такова реальность, которую просто скрывала советская идеология, восхвалявшая труженика. Находить в себе животного и признавать это объективно — это высокое сознание и признак того, что у нас складывается критическое отношение к себе и друг другу. Ведь если один в глаза или за глаза называет животным другого и другой на это не реагирует, значит, имеется уже более высокая точка зрения, которая зреет внутренне и поэтому смягчает конфликты, возникающие на этой основе. Возможно, этому непосредственно повлияло и тот факт, что в определенной мере человек практически действительно опустился на уровень животного. Он валяется на обочине дороги и спит где попало, забирается в подвал и потом роется в мусорных завалах и, как зверь, убивает другого, когда его сознание помутилось от голода или похмелья. Мало ли как он падает на уровень своей животности. В общем, он опускается. И это факт, признанный всем.
Но ведь он человек, сложившийся исторически, и им остается, пока дышит, и ничто в нем не выбьет этого его обретенного качества. Видимо, это ему нужно было для того, чтобы в себе обнаружить эту глубоко спрятанную его природную сущность и, наконец, оттолкнуться от нее, почувствовав ее в себе. А если вы что-нибудь найдете в себе, то найдете его и в других. И у вас сразу появится критический взгляд.
Природа человека никогда еще не была гармоничной, и он внутренне никогда не освобождался от своей животности и нес его всегда. Его природа раздваивалась и распадалась на его социальную сущность. Теперь эта его социальная сущность, с большими трудностями созданная им, в свою очередь распадается на его духовную сущность, зреющую в данных, противоречивых условиях, коих уже называют уродливыми. Так что из нее наконец-то освободилась его подлинная человеческая природа – духовная, психологическая. И именно она сегодня бессознательно создается в нас, в нашей внутренней сущности и в один прекрасный день она откроется нам в облике любви, дружбы, солидарности – нравственного сознания.
И вот этот раздвоенный человек, лицемер, сегодня, по-моему, и стоит перед выбором, медленно превращаясь в личность во всеобщей индивидуализации. Поэтому он, обратно как бы оказавшись на уровне своей животной сущности, размышляет о новой основе своего человеческого бытия. И я думаю, он его непременно найдет. И тогда будущее к нему явится в совсем новом облике – неожиданном. Поверьте мне, в скором времени все произойдет так. И то будущее, которого он ищет во внешнем мире и его совершенстве и в присвоении этого мира богатства, явится к нему из него в облике внутреннего, духовного богатства и совершенства, когда этот человек совсем по-до другому будет присваивать этот мир.