Алы поля у паучьей тревожности лилий,
Липкие смерти, даль страсти в улыбке бледна.
Имя моё долетает всё глубже до дна.
К яви проснусь, зная лица, что в памяти были.
Часто их «я» мне близки, ночь ласкает их в иле.
Кровь распускалась цветами, по стеблям змея...
Личности кожей реальность срывает с меня!
Волосы пальцы змеисто по-женски обвили.
Яды их кобр – дарю имя ей, но пока...
Лица убитых, что алым поля прорастили,
Стали моей многоликой душой из песка,
С явью ты светишь мне лампой в колодезном иле,
Кровь отравлялась, но годы, а ночь глубока...
Имя... всё тише... всё с губ... мы с тобой ещё... или?
Кто я? вглядись! мотыльком с ним вдохните жизнь лилий!
Ад, где меня – в змеях рук приласкает рука!