Едва в воздухе, пропитанном сочным запахом жаренного лука и котлет, задребезжал звонок, Вера Степановна Зябликова устремилась к двери.
- Кто? - с гортанным спазмом выдавила она.
- Участковый, - донёсся снаружи уверенный голос, подёрнутый, впрочем, то ли ленцой, то ли скукой.
Зябликова открыла дверь, и возникший пред нею крепко сложенный, среднего роста мужчина в новенькой полицейской форме деловито прибавил: - Младший лейтенант Кислов. По поводу заявления гражданки Зябликовой.
- Я самая и есть, - промолвила женщина, разглядывая визитёра.
Лицо его с румянцем на щеках казалось бы совсем мальчишеским, если бы не жёсткий прицельный взгляд серых глаз и пшеничного цвета усы. Именно эти последние внушили Вере Степановне благоговейное уважение к служителю Фемиды, которого она, отстранившись, пропустила внутрь.
Поскрипывая новенькими сапогами, он прошёлся по коридору.
Равнодушный взгляд его скользнул по вылинявшим обоям и остановился на потускневшей от времени двери.
- Это моя комната, - пролепетала Зябликова, закрыв дверь в квартиру и поспешив к участковому, - а соседская -следующая.
Они подошли к новенькой, сверкающей белизной двери, и Кислов аккуратно постучал по ней костяшками белого, пухлого кулака.
Через пол минуты дверь распахнулась, и в проёме образовался обнажённый мускулистый торс блондина с круглыми голубыми глазами и маленьким ноздреватым носом.
- Дубинкин Олег Павлович? - жёстко обратился к нему Кислов.
- Да, - промычал парень, - а чё?
Участковый представился по форме и сурово произнёс: - Порядок нарушаете, гражданин Дубинкин.
- Ошибочка, - презрительно скривив пухлые губы, прошипел Дубинкин, - я как раз за порядок любого порву.
Участковый извлёк из под мышки чёрную кожаную папку и раскрыл.
- В два часа ночи громкая музыка, - уныло цитировал он, перелистывая содержимое папки, - а вот ещё... в три часа ночи громко работал телевизор...
- Враньё! - процедил Дубинкин сквозь белые острые зубы.
- Нет, уважаемый, - покачал головой участковый. - Прибывшие наряды составили протоколы.
Участковый вонзил немигающий взгляд в розовое, мясистое лицо Дубинкина.
- Да, я слушал! - ухмыляясь ответил тот. - И не телик, а компас...
- Какая разница! - раздражённо встряла Зябликова. - Грохотало так что стены тряслись!
- По закону после двадцати трёх часов положено убавлять звук, - сурово поддержал участковый.
Дубинкин презрительно покосился на соседку и, подмигнув участковому, обратился к нему заговорщицким тоном:
- Товарищ капитан...
- Лейтенант, - сухо поправил участковый.
- Старший лейтенант, тут дело вовсе не в громкости звука, а в злобной неприязни.
- Чем же вы ей так насолили, что она вас так не любит? - с саркастической улыбкой спросил участковый.
- Да не меня! - воскликнул Дубинкин и, понизив тон, прибавил, - а высочайших лиц нашей священной власти.
Несколько секунд Кислов с приоткрытым ртом и округлившимися глазами взирал на Дубинкина, затем шумно сглотнул и с настороженностью в голосе спросил:
- Что вы собственно имеете в виду?
- А то, что она не любит нашего президента.
Кислов нахмурился, почесал затылок, пожал плечами и спросил:
- А какое это имеет отношение к тому, что вы громко включаете музыку по ночам?
- Вы протокол почитайте, - улыбаясь, дружелюбно произнёс Дубинкин, - там написано: "В два часа ночи громко слушал речь президента на ежегодном собрании!"
- Музыка у него орала! - гневно возопила Зябликова. - А как полиция приехала, так он сразу речь президента включил!
- Подождите, гражданка, - холодно бросил ей участковый. - Тут следует разобраться.
Кислов раскрыл папку и несколько минут сосредоточенно изучал протоколы.
Когда он захлопнул папку и поднял голову, лицо его поразило Зябликову своей бледностью и суровостью.
- А насчёт музыки, - обиженно произнёс Дубинкин, - верно: я слушал гимн, и когда я его слушаю, то всегда прибавляю звук и стою по стойке смирно со слезами на глазах!
Участковый обратился к нему смягчившимся, потеплевшим тоном: - Прекрасно! Но почему нельзя делать это днём?
- Он весь день дрыхнет! - злобно объявила Зябликова. - А потом до ночи гоняет на мотоцикле в компании таких же как он!
- Помолчите, гражданка! - резко одёрнул её участковый. - Вопрос был задан не вам, а товарищу...хм... то есть, гражданину Дубинкину!
- Не могу я днём слушать! - Дубинким в мольбе развёл руки. Это же вопиющая профанация!
Участковый произнёс с сомнением: - В чём же тут профанация? Потрудитесь объяснить.
- Включил я, к примеру, речь президента, - оживился Дубинкин - стою слушаю, восторгаюсь, слезу утираю, а тут с кухни доносится стук кастрюль и чесночная вонища жаренных котлет, а с улицы слышится шарканье метлы и тарабарщина, раздражающая слух, а то ещё сигналка на тачках орать принимается, а им вслед собаки вторят! Нет, товарищ майор, то есть капитан, как хотите, а речь президента есть священное дело и слушать её следует в полном почтении и внимании!
- Да, - язвительно прошипела Зябликова. - Всё это он и полиции рассказывал. Несколько раз приезжали, протоколы составляли, но ни администрация, ни суд штрафы на него не накладывает!
- Ну это понятно... - пробормотал в растерянности участковый.
- Конечно! - с самодовольной ухмылкой воскликнул Дубинкин. - Влепить мне штраф за то что я слушал гимн и речь президента было бы немного не патриотично!
Строгие черты лица участкового представлялись теперь несколько смазанными выражением крайней досады. Он переминался с ноги на ногу, постукивал пальцами по папке и украдкой поглядывал на часы. Зябликова пристально и выжидательно смотрела на него, изредка скашивая беглый взгляд на торжествующего соседа.
Взор участкового, избегающий Зябликову, остановился на целлофановом пакете с мусором, стоявшем у двери соседки.
- Это чьё? - спросил он.
- Моё, - Зябликова виновато потупилась. - Приготовила, чтобы не забыть выбросить, когда в поликлинику пойду.
- А это что? - участковый наклонился и двумя пальцами вытащил из пакета цветастую прозрачную упаковку.
- Это? - Зябликова прищурилась и перевела недоумевающий взгляд на участкового. - Это пустая упаковка от печенья. А что?
- Где вы его купили? - строго спросил участковый.
- Не помню... давно дело было. Сама то я до сладкого не очень охоча... ну коли зайдёт кто в гости, я и угощу.
- Ещё и людей угощали! - участковый с раскрасневшимся лицом вытаращился на Зябликову.
- Да угощала, - кивнула та и с недоумением смотрела на стража порядка. - И что в этом такого? Что это мы не дело, а какую-то чепуху обсуждаем?
- Чепуху! - крикнул участковый, потрясая обёрткой перед носом Зябликовой. - Вы читали, что написано на этом печенье?
- Вроде читала... - Зябликова замялась. - Ничего особо страшного не заметила.
- Ах, значит, не заметили, - криво усмехнувшись, произнёс участковый. - А я вот тут замечаю надпись "Печеньки от Нуланд!"
- Ну и что? - Зябликова пожала плечами. - Мало ли кто какое название придумает. Я то здесь причём? И что такого вообще в этом названии?
- Ээээ, - участковый с язвительным ехидством погрозил пальцем. - Дурочку то из себя не стройте! Не сработает! Ответите по полной!
- Отвечу по полной?! - округлив глаза и отпрянув от участкового, Зябликова пролепетала: - Что это вы такое говорите? За что мне отвечать? Я ни в чём не виновна!
Участковый вздохнул и с усталостью в голосе произнёс: - " Печеньки от Нуланд" строго настрого запрещены законом и нарушение последнего приравнивается к измене Родине!
Тревога в глазах Зябликовой переросла в ужас. Она побледнела и приложила ладонь ко лбу.
- Ну и дела! - гневно воскликнул Дубинкин. - Я вечерами напролёт гоняюсь на байке в поисках подлых врагов нашей великой державы, а тут вражина прямо под боком притаилась! - Он приблизил пылающую праведной лютостью физиономию к участковому и продолжал с дрожью в голосе: - я, товарищ полковник, ничего не знал! Байком своим клянусь! Не то бы я эту гадину голыми руками придушил!
- Не волнуйтесь, товарищ, - слегка отстраняясь и вытирая платком брызги с лица, - ласково произнёс участковый. Она не избегнет наказания. Вы будете понятым, а я составлю протокол.
- Зачем протокол? - выдохнула Зябликова, и с остекленевшим взглядом приложила ладонь к сердцу.
- Будем возбуждать уголовное дело, - деловито заявил участковый, открывая папку.
Зябликова закрыла лицо ладонями и зарыдала.
- Напрасно стараетесь, - ледяным тоном заметил участковый. - К предателям Родины у нас нет жалости!
- Товарищ майор! - взмолилась Зябликова. - А может как-нибудь на первый раз...
- Как-нибудь это как? - участковый в упор смотрел на Зябликову.
- Ну пусть сосед слушает президента и гимны всю ночь, - Зябликова осеклась, - я и сама буду с удовольствием слушать через стенку...никогда более по этому поводу беспокоить полицию не буду.
- А байк заводить в коридоре? - грозно спросил Дубинкин.
- Бог с тобой, заводи на здоровье!
- А ванной колёса мыть?
- Мой сколько хочешь, - Зябликова всхлипнула и повернулась к участковому: - И печеньки эти треклятые клянусь никогда не покупать. Подсунули мне бестии, а я, дура, не доглядела.
- Ну что же, - вздохнул участковый, - на первый раз обойдёмся предупреждением. Но чтобы вы не забывали о своём обещании, эту улику я буду хранить у себя.
Он разгладил ладонью упаковку от печенек и убрал её в одно из отделений папки.
С этим он взглянул на часы, попрощался и направился к выходу...