Тяжелый плед ночи упал на изможденные солнцем пески. Поток из тысяч людей бескрайней рекой вливался в храм. Причудливыми завитками клубился дым курильниц, исчезая во тьме под сводами. Монотонным гулом звучали слова великой молитвы. Словно привидения, то тут, то там выплывали из темноты жрецы в белых одеяниях. Храмовый служащий Уаб непрестанно окроплял входящих водой. Капельки в свете редких факелов, на миг вспыхивали миллиардами искр, и опадали на песчаный пол, унося за собой жаркую пыль и наполняя воздух ароматами дорогих пряностей. В этом огромном храме, вытесанном в скале, казалось, даже воздух дрожит в ожидании чуда. Каждый вошедший беспрекословно занимал в анфиладе залов свое место, соответственно статусу и положению. Первый зал был для простолюдинов, второй для знати, третий для жрецов, а в четвертый, Малый зал, вход открыт был лишь для фараона. И никто не роптал, никто не осмеливался оспаривать установленный богами порядок.
«Ра родил Его» - провозгласил Хем-Нетер, и воцарилась тишина. В едином порыве безликая масса коленопреклоненных людей замерла, затаила дыхание. Погасли факелы. Казалось, умолкло даже биение сердец.
Сквозь непроглядную тьму, чуть заметный, дрожащий солнечный лучик устремился от Входного портала к Малому залу. Он становился все ярче, набирал силу. Легко скользнув по статуям Великих Богов, луч вдруг вспыхнул. Из темноты, полностью освещаемая этим лучом, возникла невидимая ранее огромная статуя фараона с горящими рубиновым блеском глазами.
«Ра родил Его» - эхом вторили Верховному жрецу пораженные люди.
На закате, в час Уаа, Рамзес II мог, наконец – то, побыть один. Солнце плавно опускалось за горизонт. И, соперничая в величии с солнцем, позолоченный закатными лучами, храм Абу – Симбел, возвышался из песка. Четыре скульптурных портрета фараона устремляли в бесконечность невидящие взгляды. От монументальности храма захватывало дыхание, невольный трепет пронзал все естество. Никто и никогда больше не создаст ничего подобного. Всю свою жизнь Рамзес II мечтал только об одном – обессмертить себя, свое имя. Ради этой мечты он безжалостно проливал кровь врагов и подданных, разыскивал по всему свету талантливых архитекторов, содержал полчища строителей и рабов из покоренных народов. И вот, казалось бы, он добился своего. Дело всей его жизни было завершено. Тысячи тысяч людей сегодня были околдованы его величием, но величием не человека, а куска обтесанной скалы. Правитель Египта смотрел на Великий храм Абу – Симбел, храм, укравший его мечту.