Дождик лил на Фудзияму,
А влюблённый самурай
Так желал чужую даму –
Хоть ложись да помирай.
И воспел на тонком шёлке,
Чёрной кисточкой водя,
Эти губки, эти щёлки,
Эти дивные грудя.
Преисполнившись отваги,
Самурай явился к ней –
В дом из рисовой бумаги,
В сад из розовых камней,
Где стихи с его мечтами
Прочитала госпожа,
На соломенных татами
Аппетитно возлежа.
Он стоял желтее сливы,
Полон скрытого огня.
И услышал: «Да пошли вы!
Это глупость и фигня».
Самурай слезу печали
Уронил на кимоно.
Там, куда его послали,
Было сыро и темно.
И пошёл влюблённый воин,
Опоясанный мечом
И страдал, и был не волен
Больше думать ни о чём.
Это горе, эти гири
Он не мог уже нести
И под вечер харакири
Сделал, Бог его прости.
А она опять лежала
С хризантемою в руке,
После чая освежала
Тело белое в реке.
По утрам была румяна,
Как прохладная заря...
Вот такая икебана,
По-японски говоря.