Ветерок озорной – спутник юности нашей,
помнит как молодой и, совсем бесшабашный,
я ночами бродил, в тех, глухих переулках.
И с друзьями судил, о вчерашних прогулках.
Но лихая «метель», начинает разбег
за пургою и белой порошею.
У висков, вижу я, пал не таящий снег,
угостив, завиток седой ношею.
Словно сладкие сны, наши годы летели.
И, что есть на земле, испытать всё хотели.
Только мы не вольны, час приходит «метели» –
будто гребень волны, кудри сплошь поседели.
А лихая «метель», стелет мне вновь постель,
где узоры снежком припорошены.
И кругом белизна – у висков седина –
след «метелей» не званных, не прошенных.
В жизни, как и для всех, мне соловушки пели,
Были слава, и грех, и хмельные «метели»,
Но теперь всё в былом, не вернутся потери,
Сыплют лишь серебром, мне седые «метели»
А лихая «метель», стелет мне всё постель,
где узоры снежком припорошены.
И кругом белизна – у висков седина –
след «метелей» не званных, не прошенных.
Был я молод, всегда, достигал своей цели.
Но старуха с косой ковыляет не смело…
Вовсе я не ропщу, не кляну те «метели»,
об одном лишь грущу, что плотнее всё белит.
А лихая «метель», стелет мне всё постель,
где узоры снежком припорошены.
И кругом белизна – у висков седина –
след «метелей» не званных, не прошенных.
Пусть я внешне и стар, знай «метель» - серебрянка,
что во мне вложен дар, моложавой цыганки,
изопью я любовь, как бокал Ркацители,
подарю ласки вновь, хоть «метели» и пели.
Это значит «метель», не стели мне постель.
Труд напрасный и гость ты не прошенный.
Знай, колдунья «метель», что поет «соловей»
И лужок истопчу тот не скошенный.