. . .
королева натягивает тетиву.
королева стреляет метко.
ей никто ничего не сказал про игру,
и она убивает честно.
ее очи суровы, аскетичная бледность лица,
худоба узких скул и решимость движений,
и незамедлимость ловца
не приемлет скупых поражений.
королева стреляет, и пальцы ее в крови,
рукава разъедает рябиновой краской.
и игла долетает до чьей-то немаски,
и стрела прошивает ее изнутри.
королева ревнива в вопросах религии,
и она поклоняется жертве,
до тех пор пока жертва не станет ловцом.
ведь куда героичнее быть беглецом,
быть в почете – сознаться в фальши.
королева не сдвинется дальше.
королева стреляет в упор.
и она это делает честно.
мо;, Всевышнему было бы лестно,
что дитя его искренность чтет.
королева стреляет под счет,
сколько стрел – столько верных немасок.
эта жидкость краснее дамасской
и чернее бургундского – ей не идет.
ее кожа – надколотый лед,
перемолотый с героином.
ее дети больны альбинизмом.
королева – дуга, скобяной переплет.
королева стоит, небо кругом идет,
жертва в танце кружится и плачет.
это тактика не на удачу,
это скрежет по стали стеклом.
королева не мнит топором,
ни фемидой, ни вечно слепою.
но, когда пред ней истину вскроют,
она вдруг пожелает закрыть ее склеп.
и тут рядом стоящий смешной раболеп
предпочтет ее видеть спящей.
королева была.
королеву не в счет.
ноябрь 2015