Мой голик старательно скрёб подшефную детсадовскую территорию. Рядом никого, потому что я отошла от своих подальше, чтобы не болтать впустую, да площади побольше вычистить – на общественных тимуровских работах я была почти стахановкой.
Вдруг чувствую и вижу, что рядом с моим, параллельно и синхронно – вряд ли я такие слова знала во втором классе – грамотно машет другой веник. Молча. Боковым зрением я определяю, что это Клавдия Емельяновна, наша учительница. Странно. Чего это она так упорно-близко работает?
А она тихонько, по секрету от всех, спрашивает: "Ты поняла, чтО тебе по радио сказали?" ПОНЯЛА – это ключевейшее слово! Как она догадалась!? Ладно – откуда она ЗНАЕТ – тоже можно бы поудивляться. Но как она поняла, что я не поняла!? Это была моя больная тайна. Рядом – никого. Поэтому на прямой вопрос я ответила прямо и тихо – "нет"
А дело было так. У нас в деревне и, наверное, везде тогда в Советском Союзе – ну, не ручаюсь особо – но у нас в деревне почти у всех почти всегда было включено радио. Оно замолкало только после гимна в двенадцать ночи и запевало гимном в шесть утра. Моим местом ночлега был недалеко от радио. Поэтому я слышала все новости, симфонии, "Музыкальную шкатулку", " у микрофона" и уж, конечно, "Пионерскую зорьку" и "Октябрятскую звёздочку". Гимн СССР стал для меня тяжёлым знаком. Ночью он предвещал, что сейчас ко тьме присоединится тишина. А утром – что скоро надо вставать на зарядку, и спать осталось очень мало. А таааак хочется поспаааать!
У нас тогда была вторая смена в школе, и я всегда слышала и "Зорьку", и "Звёздочку". Там часто зачитывали письма ребят. Дикторы в конце передачи неизменно призывали написать им и диктовали адрес радио в Москве.
Наконец, они меня уговорили. А точнее, я решилась задать им свой наболевший вопрос. Почему я забываю закрывать вьюшку у печки, когда просят родители?
Это была настоящая проблема. Ведь печка, она ради тепла, и если её вовремя не скрыть, то – греется улица. А дома холодно.
Родители утром разжигали дрова, пока то да сё – печка топилась. Потом они уходили на работу, а моя задача была через такое-то время закрыть вьюшку до упора.
Долго на радио в Москве выясняли, что такое "вьюшка". И что значит "скрыть" печку; хотя это уже проще. Пришлось покопаться в диалектических словарях. И вот они круто, по-своему, по-городски, объясняют мне, чтО это за явление – такая вот моя забывчивость. Привели пример: если родители собрались в кино и купили билеты на себя, а на тебя забыли..., каково тебе?
Я напряглась. Волосы дыбом. Москва зачитывала письмо девчушечки из малой деревушечки с краю огромной державы. И столица обратила внимание. Да ещё так старательно растолковывают, правда, не по-нашему – не по-деревенски как-то – мой вопрос на всю страну! Силюсь, но ничего не понимаю. Мои родители в кино не ходили, до "кина" ли?! И билеты вжись никто заранее не покупал, смешно даже. Приходишь в клуб, даёшь кассиру пять копеек в руки, она – билетик. Проходишь, садишься на холодный деревянный стул. Если кино индийское – то десять копеек, и на пол.
И чтоб родители себе что-то купили, а про меня забыли! Случай настолько невероятный, что в моей детской головке он никак не укладывался из-за нереальности. Да папа с мамой всё самое лучшее и самое вкусненькое нАм покупали, подкладывали и оставляли!!
Так, какая-то распёртая, с сумбуром в голове, я пошла в школу. Соседка тётя Римма встретилась и чего-то сказала по поводу, мол, слышала про тебя по радио. Сегодня я была необыкновенным героем!
После школы я почему-то пошла в Коротово к маме на работу в "Промтовары". Наверное, рисовала себе, как рада за меня мама, как она мной гордится. Ведь наверняка кто-то да рассказал ей.
Когда я встретилась с мамиными глазами, неожиданно увидела колючий злой холод. Вроде как – я опозорила их, родителей. Непонятного стало ещё больше. А меня пронзили, мягко говоря, неуютство и страх. Я почувствовала противную, жуткую – это теперь знаю, каким она словом обозначается – отверженность.
Переживала очень. А главное, не знаешь, в чём виноват.
Но жизнь продолжается. Школа. Подшефные работы. Два веника рядом.
И вот, Клавдия Емельяновна, оказывается, всё знает, да ещё и понимает, что я в смущении.
И она на моём языке объяснила мне то, что не могла Москва.
Если коротко: кого ты почитаешь, того и слово выполняешь неукоснительно! Вот.
Теперь я поняла, почему мама чувствовала себя опозоренной. Дочка забывает наказы, значит, не уважает. И теперь об этом знает вся деревня и вся страна.
Я была безмерно благодарна моей учительнице, что мне теперь стало хотя бы всё ясно.
И ещё, пусть и будучи ребёнком, я была восхищена педагогикой моего первого учителя. Эта великая личность снизошла, наклонилась к ребёнку до уровня его сердца и высоты веника. Понаблюдав за мной, поняла, что я растеряна и страдаю, что нужна взрослая помощь. Не стала при всём классе это делать в назидание другим. Или куда-то вызывать, мол, "мне нужно с тобой поговорить" ... А вот так, склонившись, в процессе, между делом.
И радость пришла от ясноты.
Слава Богу за мудрость и деликатность учителей!
Клавдия Емельяновна, спасибо!
П.С.: Кстати, заслонки у печек, точно не уверена, но, вроде, больше не забывала закрывать.