Холод пронзает, словно мечом насквозь,
Мир ледником утопает, сводя нас испуганно.
Но, почему то, каждый раз мы разбегаемся врозь,
Надеясь, что в следующей жизни мы вновь найдём друг друга.
Но уже что-то пойдёт не так, как раньше,
Может мир исчезнет, и из людей вырвутся птицы.
Или эта наша "любовь" перестанет сниться, уйдёт подальше,
Или, в конечном итоге, научимся меньшим обходиться.
Например, ты будешь в пабах играть на саксофоне,
А ночами слабо целовать девушку с вишнёвым цветом губ.
Далее - позволишь себе драконить, курить на старом жёлтом балконе,
И думать, как же ты в своей роли глуп.
А я, как мне и свойственно, буду теряться,
Начну жить двойственно и подамся в раздолье.
Но всё также буду прилипать к тебе смолью, канифолью возвращаться,
И писать эти бесконечные P.S. с дикой болью.
Я буду пить море и рушить мир в пух и прах,
Заливаться горем и влюбляться в прекрасного Ра,
А вечерами засыпать на чьих-то чужих холодных руках,
Делать крыльями взмах и отправляться в рай.
И когда-нибудь мы, в центре города, столкнемся бок о бок,
Ты пришёл без повода, а я пришла ниоткуда.
Ты будешь невыносимо робок, рассказывать о этюдах,
А во мне пуста до кончиков пальцев,
Пустота сердца рождает либо страдальцев, либо, как правило, Будду.
Но, окажется, мы будем также дарованны и также не мудры,
Поэтому в эти хмурые дни нас за горло схватит любви мука.
Нам не хватит, но мы пойдём в разные стороны, совершенно разные миры,
Надеясь, что в следующей жизни мы вновь найдём друг друга.
Где-нибудь на параллельных прямых наших судеб,
В пьяном бренном блуде или на жарких Югах.
Мне плевать в какой жизни или вселенной это будет,
Мне лишь бы засыпать на твоих бледных плечах.