Что мне сказать когда ударит гонг,
Конец суда, запутыванье «дела»?
В последнем слове, слышал я, закон
Права дает высказываться смело.
Суд не прервет: скажи по существу!!!
В прощальной речи, содрогаясь, скажешь..
Тебя не заклюют, как в яркий день сову,
Где прокурорским дёгтем с сажей мажут.
Издерганный допросами судьи,
Прицельным, перекрестным и навскидку,
Общипанный за следственные дни,
Творишь одну Иисусову молитву.
И в этой речи – это знают все –
Ушедший суд, твою решая участь,
Припомнит тон, движения, как сел...
И дрогнул ты, пожертвовавши случай.
А случай был, не жалости просить
У тех, кто в должности своей без состраданья.
Не о себе, о деле всей России,
О возрождении ее, о созиданьи,
О падших душах и о том как быть,
Мы в тупике, и смерть нам угрожает.
Как, отчего так много стали пить,
А в тюрьмах переполнено, сажают.
Смущает что? А может, эта речь,
Смягчит судью, смиряя прокурора,
И срок статьи уже не давит плечи,
Я нужен дома, как семьи опора.
А если всё скажу, как говоришь,
Все вещи так и называя прямо.
Что это даст? Статью ухудшит лишь,
А лагерь – это не дарёный пряник.
Пускай уж так, по-тихому сойдет.
Скажу, что понял, каюсь, сожалею.
Они привыкли, чтобы речь, как мёд, –
Раздразнишь псов, укусят только злее.
Да, так! Я не сужу, я понимаю,
Тепло своей рубашки на плечах.
Глаза прикрою и припоминаю,
...Амфитеатр, огонь святой в очах.
Они на варианты не играли,
Их речь шла об одном, о любящем Христе,
Их били, жгли и кожу с них сдирали,
А плоть до внутренности или до костей.
Их речь была всесильна и понятна,
И жгла сильней, чем пламя палачей.
Львов победили кроткие ягнята,
Орала исковавши из мечей.
В последний раз их речь текла огнисто;
Ответ один: Да, я христианин!
И каялися маршалы, министры,
На слово истины звучало вдруг: Аминь!
Не срок, не смерть им виделась, а рядом,
Вот здесь, сейчас, вот в этом самом дне,
С Иисусом встреча, вечная отрада, –
Огонь любви горел сильней в огне…
В последнем слове... Пусть этап и муки.
Скажу о всём... пусть срок дадут вдвойне.
Что суд земной?! Да укрепятся руки,
Борьба идей, здесь всё, как на войне.
Быть может, правда, суд здесь не прервет.
Я им скажу, что так томит нам души.
Скажу, что скоро Божий Суд придет.
Да слышат все имеющие уши..
Пойду свободным, отбывая срок,
Кровь христиан – есть христианства семя.
Я сделал всё, что сделать только смог...
Да, я готов!.. Мое настало время!
3 апреля 1986, Барнаул, тюрьма